– Ну это не дичь, а так, смех один. Я жил одно время на городском пруду, считай. С одной стороны дом мой, а с другой – ментовка районная. Утки там наглые, что соседская теща: с рук готовы хлеб брать. Сам понимаешь, в таком месте не постреляешь, так что страх они потеряли абсолютно. А я тихонечко, вечерком, лук натяну, и на закуску с ребятами уже что-то есть. Времена тогда непростые были, если на побухать еще найти получалось, то на остальное ни рубля не наскрести. Скажу тебе, пил я тогда как арабский верблюд, потому как другого занятия и не оставалось. Безнадега полная… Потом маленько дела пошли, ну и завязал, пока печень совсем не растворилась.
– Тоже можно назвать охотой… Киря, ты же в следах что-то понимаешь, раз мишку опознал. Вот скажи, что это такое?
Тот, присев на тропке, уставился под ноги, почесал затылок, затем еще раз почесал, пожал плечами:
– Рогов, это вроде не медведь, у того от когтей вмятины были бы, да и длинно слишком для простого косолапого. На наш с тобой след очень уж похоже. Ну это если бы мы босиком ходили или ноги чем-нибудь обернув, вроде тряпья.
– Думаешь, люди прошли?
– Ты же слышал все сам. Не знаю я, Рогов, но больше всего на человека похоже. Другое дело, что планета здесь другая и животные тоже могут быть другими, ни разу нам не знакомыми. То, что тут олешки и зайчики бегают, – хорошо, но совсем не значит, что все остальное будет таким же, как прежде.
– Пока что мы ничего странного не видели.
– Влад поймал угря с шипами на голове. У нас таких не бывает.
– Рыба не животное.
– Раз рыбы не такие бывают, то и животные запросто, – не сдавался Киря.
– Ладно, пусть будет так. И ты посмотри, как натоптано, похоже, тут часто ходят.
– Звери могли натоптать, вон как раз от копыта след.
– Давай все же пройдемся по этому ручейку для очистки совести.
– А давай. Мне все равно, тут, куда ни пойдешь, одни деревья, у меня от них уже в глазах рябит. Все одинаково, без разницы, скука одна. Может, и правда что повеселее найдется.
Вот уже полдня Рогов в сопровождении Кири бродил по правобережью реки, то удаляясь от нее, то возвращаясь снова и снова. И за все это время не обнаружили ничего интересного. Нет, были встречи с животными, но это не совсем то, ради чего они сюда забрались.
И вот впервые подвернулось нечто заслуживающее пристального внимания. Если тот первый след выглядел спорно, то далее нашли несколько куда более качественных отпечатков, не оставлявших почвы для сомнений: не так давно здесь прошел человек, и, скорее всего, не один.
Когда именно это случилось? Трудно сказать. Похоже, в тот момент почва была более влажной, так что, скорее всего, человек был здесь после дождя. Сказать, когда именно в этих краях последний раз выпадали обильные осадки, никто не сможет, но, судя по состоянию растительности и земли, с той поры вряд ли больше недели прошло.
Следы не столько радовали, сколько заставляли серьезно задуматься. Смущали две вещи. Первое – размер следов. Размер не впечатлял. Сильно не впечатлял. У Рогова сорок четвертый, у Кири сорок второй, но даже его в сравнении с этими выглядели отпечатками, оставленными чуть ли не великаном. Возможно, бродили здесь исключительно дети и миниатюрные женщины, но почему только они? Где хотя бы один мужчина в растоптанных кирзачах?
Непонятно.
Второе, что смущало, – отпечатки подошв. Вопрос с обувью был проще, хотя ответ на него направлял к сложным выводам. Тут все совершенно очевидно: обувь или вовсе не носили, или носили, но не фабричную. Что-то вроде кожаных мокасин, а может, плели из растительных волокон, лыка или чего другого, трудно сказать. Киря вот упорно настаивал на том, что это лапти, Рогову это не казалось очевидным, из-за чего они даже слегка поспорили.
Но дело разве в материале? Можно, конечно, предположить, что один человек попал сюда босым, после чего ему пришлось как-то выкручиваться за счет местных ресурсов. С некоторой натяжкой можно представить, что таких оказалось двое. Но тут, если судить по размерам разных следов, туда-сюда прошли человек пять-шесть, а может, и больше.
И что, всем им не повезло перенестись без обуви? Они где в этот момент находились, в сауне, что ли?
Эта загадка как раз легко разрешима, но ответ слегка пугал. Никто никуда не переносился – это бродили местные жители, и они не знают другой обуви. Ведь с высоты утеса над водопадом видно было далеко, но никаких признаков фабрик, где могли изготовить привычные кроссовки, никто не заметил. Вот и довольствуются кустарными поделками.
Таким образом, Рогов и Киря находились на тропе, которую, возможно, используют аборигены. Что это за люди, какой у них характер, как относятся к пришлым – вопросов много, ответов ни одного. Были мысли плюнуть на все и развернуться, пока не попались им на глаза, но о таком Рогов старался не думать. Лучше прояснить все сейчас, не дожидаясь, когда от опушки в сторону лагеря полетят стрелы, возможно даже отравленные. Пока не увидишь, кто здесь хозяин, знать не будешь, чего от него можно ожидать.
Все эти размышления не заставили товарищей превратиться в глупых ротозеев, оба как могли приготовились к последствиям негостеприимной встречи: Рогов держал наготове альпеншток, Киря приготовил к выстрелу свое хваленое ружье. На вид и правда грозная конструкция, где нашлось место даже ненужному на простом самопале прицелу и разобранной зажигалке, превратившейся в часть системы запала.
Немного напрягало, что Киря так и не удосужился испытать свое грандиозное творение. Рогов сильно подозревал, что тот сам опасается последствий выстрела. Не доверяет самому себе, а ну как разорвет прямо в руках. Но признаться стесняется.
Впереди посветлело, лиственный лес сменялся сосновым. Идти стало гораздо легче – и опаснее: теперь кустарник не прикрывал, их могут увидеть издали и успеть подготовить нехорошую встречу.
Но не увидели.
Рогов расположился в тени от сосны, на плоской вершине песчаного пригорка. С этой высоты он, даже лежа на брюхе, мог хорошо рассмотреть немалую часть поляны, которая начиналась в полусотне шагов. Сейчас он вместе с замаскировавшимся чуть ниже Кирей как раз этим и занимался – рассматривал.
Им и прежде попадались травянистые поляны, но эта была особенная. И дело вовсе не в том, что травы тут куда меньше, а совершенно в другом: растительность оскудела по вине человека. Такая вот у него привычка: портить природу ради своих нужд. На месте луговой поросли местные жители устроили огороды и пастбища для коз и гусей. Последние только выглядят простыми птицами: если дело доходит до чего-нибудь вытоптать, могут конскому табуну немалую фору дать.
Поселение было небольшим: восемь хижин, сооруженных из тонких жердей, с крышами, крытыми камышом и пластами дерна. Дома располагались полукругом, соединяясь примыкавшими к стенам сараями и прикрытыми с трех сторон навесами. Далее шел полукруг частокола из тех же жердей, таким образом в плане получался защищенный круг. Проход лишь один, и, похоже, на ночь или при проблемах с безопасностью его перекрывают припасенными поблизости щитами. Не сказать, что крепость, но просто так за периметр не пройдешь.
