– Откуда?!
– Да друг твой не зря нас за глаза колхозниками называет. Что только по машинам не нашлось, даже комбикорма почти целый мешок. Ну и семена отдельно разные. Плохо, что зерна мало совсем, первый урожай на семена пускать придется весь. Ну, может, местные помогут своими поначалу.
Рогов покачал головой:
– Не помогут. Нет у них ничего. Ну разве что морковь и редиски там всякие. Собирают на озере орех какой-то, толкут на муку. Но сейчас и его нет, он ближе к осени созревает.
– Плохо… Ну год-другой без хлеба посидеть придется. Земля тут очень хорошая, без удобрений долго урожаи давать должна. Справимся. Мы при всей голодухе даже картошек несколько штук сберегли, если с умом браться, так с одного клубня можно несколько кустов получить. А там, если какой местный жук не сожрет, семена появятся, глядишь, и не придется два года ждать, чтобы попробовать.
Рогов опять покачал головой, улыбнулся невесело:
– Только что топором махал, и на тебе: обсуждаю виды на урожай, в которых ничего не соображаю.
– А ты привыкай, у нас так теперь и будет. И будет долго. Говорю же, вопрос совсем простой – или мы их, или они нас.
– Да понимаю.
– Нам бы, Рогов, таких, как ты, человек десять… ну пятнадцать, чтобы для полного счастья. И вообще бед знать не будем. Только где же взять таких, да притом быстро…
– Ты хлеб собрался два года растить, а людей быстрее хочешь.
– Большой кровью заплатим, если будем, как сегодня, волосатых встречать. Или вообще все, закончится наше дело на этом. Мы ведь с голоду пухли, а семена не тронули, берегли для будущего. Есть у людей стержень. Мои, может, и не вояки, но драться будут, только подучить надо.
– Учителей у нас тоже нет.
– Ищи, Рогов. Где хочешь ищи. Хоть роди.
– А сам?
– А что сам? Сказал же: мое дело хлеб, дома и всякое такое. Не мальчик я заново учиться. А у тебя нужные задатки есть, вот и будет тебе занятие.
За спиной раздался звук, заставивший похолодеть, несмотря на то что солнце вовсю припекало. Кто хоть раз слышал, как передергивают затвор автомата, никогда не забудет.
Медленно обернулся и наткнулся взглядом на физиономию улыбающегося до ушей Кири.
– Рогов, Кузьмич, что вы серьезные такие, будто судьбы мира обсуждаете? Вы только поглядите, что я тут нашел.
– Ну теперь точно заживем, – выказал немалую наивность Кузьмич.
Но Рогова улыбкой не обмануть, спросил главное:
– Патронов сколько?
– Ни одного не нашел, – признался товарищ.
– Где они вообще его взяли?! – не успокаивался Кузьмич.
– А я откуда знаю? Видать, встретили хозяина, пустили в котел, как остальных. Тут по хижинам много неместного добра валяется.
– Так, может, и патроны найдутся? – с надеждой спросил Кузьмич.
– Ну я озадачу народ, может, и найдутся. Только думаю, что вряд ли.
– Отчего так думаешь?
– Будь у него патроны, он бы стрелял, а такого вроде не было. Хотя спрошу баб, может, знают что.
– Зачем его было тащить без патронов.
– Как знать, вдруг где найдут, жалеть ведь придется, что бросили.
– Ладно, иди ищи уже. А ты, Рогов, думай давай. И срочно думай. И со своими поговори. Тоже срочно. Нет у нас времени совсем ни на что, и на затягивание переезда тоже.
Глава 27
Ни разу в жизни Рогов не чувствовал себя таким грязным. В крови с ног до ушей, и не только в ней, а и в кишках. И в их содержимом тоже. Охота, столь удачно начавшаяся, стала резко неприятной. Кто же знал, что разделка туши матерого лося – это целая история, где счастливый конец не просматривается?
Мухи и всякая мошкара поменьше знали как раз прекрасно. Откуда только налетели, не иначе как их телеграммами со всего света созывали. Лезли в уши, нос, по глазам норовили пробежать. Собственно, заляпался Рогов во многом благодаря им: не станешь ведь мыть каждый раз руки, прежде чем хлопнуть себя по лбу, щеке или еще где. Невмоготу ведь становится, когда жужжащая тварь берется за тебя всерьез.
С сохатым получилось случайно. Вот уже второй день Рогов расставлял вдоль скальной гряды таблички из бересты с указаниями возможным путникам. С другой стороны реки уже все ими перекрыли, теперь на этой надо так же сделать, чтобы никто мимо не проскочил. Даже из междуречья выскочить могут по незнанию, переправившись, так что ни одной лазейки нельзя оставлять.
Бродил Рогов не один, потому как сам постановил – в одиночку из поселка ни ногой, и в лес разрешил ходить без рук и без ног, но чтобы при этом непременно с копьями. «Надо же с чего-то дисциплину начинать», – поддержал его Кузьмич. На этот раз с ним были Толик и Кэт. Именно последняя заметила матерого самца.
Несмотря на немалый жизненный опыт, лось проявил поразительную беспечность, устроив себе пастбище под скалой, за которой начинался удобный спуск с кручи. Такие места брали под особый контроль, буквально усеивая плакатами.
Два копья полетели синхронно. Уже не первоначальные поделки: одно трофейное, второе изготовили по технологии туземок – наконечник деревянный, вырезан из добротно просушенной дубовой плашки, вставлен в расщеп, закреплен. Рана от такого куда опаснее, да и кожу проткнуть легче, какая бы толстая она ни была. Толик промахнулся, Рогов нет: не имел права лицом в грязь ударить у народа на глазах. Кузьмич ведь прав оказался, у него теперь репутация отпетого головореза.
Вслед убегающему зверю выстрелила Кэт, но слишком замешкалась, да и не рассчитала поправку за счет разницы высот, сильно мимо вышло. Спустились, пошли по кровавому следу. Сильное животное будто и не думало останавливаться, но это никого не беспокоило, даже радовало, ведь бежал он как раз к речному слиянию, значит, не придется таскать мясо издали.
Рогова, если откровенно, больше интересовала звериная шкура. Тот мужичок, о котором рассказывал Кузьмич, говорил, что для доспехов лучше лосиной не найти. Нет, он бы, конечно, нашел, но это будь дело на Земле. Здесь же не до разносолов, приходится выбирать из того, что есть.
Шкуру одним копьем не попортишь сильно, лось здоровенный, трофей выйдет знатный. Если тот мастер не врет и правда умеет работать с кожей, можно будет и на щиты пустить, и на кирасы нетяжелые. Против примитивных деревянных копий защита достаточно приличная, с костяными и каменными, правда, похуже будет.
Лось бежал-бежал, да так и грохнулся без посторонней помощи. Широкий наконечник и правда эффективнее – зверь попросту кровью истек. Жаль, что еще пару километров не продержался, там уж до поселка пять минут неспешной ходьбы.
А потом начался ад разделки. Рогов никогда таким не занимался, Толик тоже, Кэт тем более, к тому же самоустранилась от неприятной работенки, нос брезгливо воротя. В общем, не один раз пришлось сохатого проклясть. Девушка предложила сходить в поселок за помощью, но Рогов, чуть не рыдая, отказался. Ведь это значит нарушить свой же запрет шастать по лесам в одиночку. Вот и пришлось корячиться самим, ни на кого не надеясь.
