— Э! — сказал дядя Трофим. — Да как же это можно? Я, Гриша, не злодей, чтобы без суда рубить. Вот присудят, я и отрублю. Если Ефрем позволит, потому что это его служба. А пока не обессудь! — И он опять махнул рукой.
Ефрем дернул веревку, и Гриша снова повис. Дядя Трофим обернулся к Маркелу и будто бы с участием спросил:
— А ты чего стоишь? Иди, присядь. В ногах правды нет.
— Я ничего, я постою, — сказал Маркел.
— А! — сказал дядя Трофим. — Хочешь сам попробовать. Ну и Бог в помощь. Давай! — и даже поманил рукой.
Маркел подошел к дыбе. Гриша смотрел в сторону.
— Вот что, — сказал дядя Трофим. — У меня, сам знаешь, сколько сейчас всяких хлопот. Так я пойду пока, скоро вернусь, а ты поговори с ним. Может, он с тобой разговорится. Может, ты какое слово знаешь. — И дядя Трофим и в самом деле развернулся и пошел к двери, и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
А Маркел стоял столбом и не знал, с чего начать. Еще бы, думал он, допрашивать в Москве! В государевом застенке! Ему от таких мыслей стало жарко, и он утер пот со лба. После осторожно посмотрел на Гришу. Гриша смотрел в сторону и даже как будто усмехался. Маркела взяла злость, и он громко сказал:
— А ну посмотри мне в глаза!
Гриша посмотрел.
— Где твои приятели? — спросил Маркел.
Гриша молчал. Пищик от стола сказал:
— Мы их и дома искали, и по дороге. Они как сквозь землю провалились!
— А далеко они живут?
— Один на Балчуге, а второй здесь близко, в Китай-городе.
— А этот? — И Маркел кивнул на Гришу.
— А этот совсем здесь. В подсоседях у одной старухи.
— Какая старуха?! — обиделся Гриша. — Да ей еще… — и замолчал.
— Поздно тебе теперь о бабах думать, — насмешливо сказал пищик. И продолжал: — Там мы его и взяли, у той бабы. Они только сели за стол, а тут мы!
— Ладно, — сказал Маркел. — Это не наше дело, кто у кого в подсоседях. — Повернулся к Грише и спросил: — А вот кто лопаря зарезал? Ты?
И резко махнул рукой! Ефрем рванул веревку, Гриша взлетел под перекладину! Маркел махнул вниз — и Гриша полетел обратно, грохнулся об пол и застыл. Маркел быстро опустился на колени, взял Гришу руками за голову и посмотрел ему в глаза. Взгляд у Гриши был остановившийся.
— Жив, жив, — сказал Ефрем. — Таких черт не берет.
Гриша закашлялся, повел глазами. Маркел сказал:
— Ты, Гриша, на меня не гневайся, я человек подневольный. Велят тебя поднять, и я еще раз подниму. Но зачем тебе себя мучить? Скажи, кто здесь был, пока дядя Трофим ходил обедать, и мы тебя отпустим. Ну! Говори!
Гриша молчал и то закрывал глаза, то открывал.
— Мочало! — приказал Маркел.
Ефрем подал мочало. С мочала капала вода. Маркел сунул мочало Грише. Гриша схватил его зубами, стал обсасывать. Маркел терпеливо ждал. Насосавшись, Гриша выплюнул мочало, повернул голову к Маркелу и сказал:
— Нашли дурня! Я вам сейчас расскажу! И вы мне сразу кишки выпустите.
— Зачем выпускать? — удивился Маркел.
— Как зачем?! — ответил Гриша. — Непростой он человек, вот что. Вы за него не только кишки, а и…
И тут он замолчал, и стал смотреть на Ефрема. Маркел велел Ефрему:
— Выйди вон.
— Чего это я вдруг буду выходить? — обиделся Ефрем. — Здесь мое место. Я здесь двадцать лет служу.
— А я сказал: выходи! — уже громко, в голос повторил Маркел. — Дойдет до тебя время, будешь говорить, а пока молчи!
— А, язва, так ты мне грозить! — взревел Ефрем. И руки поднял, и продолжил: — Я выйди, а ты останься! Что ты задумал, пес?!
— Выйди вон, я еще раз сказал! — уже тоже проревел Маркел. — По государеву делу! — и вытащил овчинку. — Вон, я кому сказал! Вон, пока не позову! — и стал трясти овчинкой.
Ефрем злобно рыкнул, но больше противиться не стал, а развернулся и пошел вон из застенка. Маркел посмотрел на пищика. Пищик смотрел перед собой и делал вид, будто чистит перо. Маркел посмотрел на Гришу и сказал:
— Вот! Видел? Я тебя пока что пожалел. А будешь запираться, я его обратно позову. И он тебе Крым покажет!
Гриша молчал. Маркел продолжил:
— Если будешь отпираться, мы тебя еще раз поднимем. И будем держать до утра! И я еще велю кнута. И веника паленого! Так что лучше сразу говори.
— А что, я скажу… — ответил Гриша, и он это сказал так тихо, чтобы за столом было неслышно. И так же тихо продолжил: — Пришел один человек, достал нож и зарезал. А нам велел молчать. И ушел.
— Кто это был? — спросил Маркел тоже очень тихим голосом.
— Один очень важный человек. У тебя через забор толчется.
— Га! — сердито воскликнул Маркел. — Откуда ты про мой забор знаешь? Я рославльский!
— Вот я про Рославль и говорю, — сказал Гриша. — Кто у тебя за забором?
Маркел молчал.
— Вот он и зарезал! — сказал Гриша.
— Дурень! — в сердцах сказал Маркел. — И висеть тебе здесь, пока не помрешь, вот что я тебе скажу. А мог отвертеться! Если бы того назвал.
— Ну и назвал бы, — сказал Гриша. — А что дальше? Кто бы мне поверил? И опять подняли бы на дыбу, только теперь уже для сверки. Так ведь?
Маркел молчал. Гриша сказал:
— Дай мне еще мочало. Что-то горит внутри. Ох, как горит!
И открыл рот, и захрипел! Изо рта пошла пена! И его стало всего трясти!
— Эй, ты! Эй, ты! — всполошился Маркел. — Ты чего это? Уймись! Вот мы тебе сейчас! — И крикнул пищику: — Сюда, болван! Подсоби!
Пищик подбежал к нему, посмотрел на Гришу и кинулся дальше, к двери, раскрыл их и закричал:
— Ефрем! Ефрем!
Прибежал Ефрем, схватил ведро и окатил Гришу водой, а после встал перед ним на колени и начал оглаживать его руками и что-то приговаривать — то медленно, то быстро, то опять медленно, — а то просто крестить его, а после опять оглаживать. После сказал:
— И вот еще травкой!
И в самом деле тут Ефрем полез к себе под рубаху, достал оттуда мешочек, развязал его, насыпал из него себе на ладонь какой-то серой трухи (наверное, сушеной травы) и затолкал ее Грише в рот. А после заставил это проглотить. А после дал запить.
И Гриша мало-помалу очухался. Открыл глаза и даже улыбнулся.
— Вот так надо, — сказал Ефрем. — По-христиански. Понял?
Маркел молчал. Вдруг сзади послышалось:
— Учись, Маркел.
Они все трое обернулись. В дверях стоял дядя Трофим. Маркел и Ефрем вскочили на ноги. Дядя Трофим спросил:
