— Деточка, я же не идиот — убивать принцессу в закрытой школе, где круг подозреваемых будет моментально резко ограничен. Мне стоило огромного труда добиться руководства отрядом, отправленным для расследования, и я не стал бы так глупо попадаться. Шансы моей сестры выйти за принца скатились бы к нулю, узнай Император о моем участии в таком грязном деле, не говоря уже о том, что я бы лишился головы. Идея заставить тебя сбежать со мной была не так уж плоха. Ведь никто, кроме тебя, не знал о наших «особых» отношениях.
Он обвел кончиком лезвия контур моего лица, заставив меня судорожно сглотнуть. И припомнить еще кое-что.
— Отравленное вино. На балу, — припомнила я. — Почему ты не дал мне его выпить? А наркотик? Это была Камелия?
— Вино было сумасбродной инициативой моей сестрицы. Эта дура чуть не отправила к праотцам и родного брата в попытке до тебя добраться. Когда я увидел, что граф начал синеть, в первый миг было желание позволить тебе сделать глоток. Но у Императора могли бы возникнуть ненужные вопросы на тему о том, почему я выжил, а вы двое — нет. А вот наркотик — это мысль моего отца. Он надеялся, что сможет подойти к тебе и внушить какую-нибудь навязчивую мысль, несовместимую с жизнью. Но тут так некстати появился принц.
Кинжал скользнул вниз по шее к самому краю декольте. Кажется, Риана забавляло то, как я замираю и вздрагиваю от ледяных прикосновений, грозящих проткнуть кожу.
— Идея твоего «побега» пришла внезапно. Ты, должно быть, не слышала о громком скандале, случившемся не так давно? Известный вор и убийца укрылся за Стеной, и эльфы отказались его выдавать. Человек, преодолевший Стену, никогда не возвращается обратно. Кто бы он ни был. Так любезно с вашей стороны было выбрать именно «Четыре ивы» для медового месяца. И очень мило с твоей — поделиться со мной мечтами о свободе. Я заметил, ваши с Дарелом отношения претерпели некоторые изменения по сравнению с тем, что было в школе. Но как ты сама думаешь, во что он скорее поверит: в твою искреннюю к нему привязанность или покладистое притворство, принесшее шанс вырваться из золотой клетки?
Я готова была расплакаться. Чувствовала, как мелко дрожат губы, хмурилась, пытаясь удержать слезы, и знала, что не смогу. Было страшно. Очень страшно.
Мужчина вдруг наклонился к моему лицу. Я попыталась отвернуться, чтобы избежать этой близости, но гвардеец больно стиснул рукой мою челюсть, не позволяя пошевелиться. В серых глазах сияло торжество.
— В этом городишке мы должны были встретиться с человеком, который тебя похитил. Представь мое удивление, когда я увидел в окно, как ты въезжаешь в ворота в гордом одиночестве. Сначала я, признаться, запаниковал — а вдруг исполнитель пойман и все это ловушка? Только поэтому не прирезал тебя у трактира. Но, судя по всему, опасения не оправдались. И теперь есть столько свидетелей, которые подтвердят, что видели авернку, проезжавшую ночью через город и направившуюся в сторону Стены.
— Я не направлялась в сторону Стены, — жалко и беспомощно пробормотала я.
— Ты — нет, но…
Он не договорил. Распахнулась дверь, впуская в комнату невысокую фигуру, закутанную с ног до головы в темный плащ. Мужчина насторожился, вскидывая кинжал и одновременно зажигая огненный шар в другой руке.
— Не суетись, это я, — прозвучал знакомый голос, а затем капюшон откинулся, явив мне миловидное личико Камелии в обрамлении непривычно светлых, совсем как у меня, волос.
Фрейлина запустила в них руку, сдернула с головы парик и швырнула его на кровать, недовольно скривившись.
— Надо было лучше учить фантомные чары, — хмыкнул Риан, догадавшись о причине ее недовольства.
— Будто мне заняться больше нечем. Я в маги не набиваюсь, — высокомерно отозвалась девушка. — Все чисто. За ней точно никто не шел. А свою задачу я даже перевыполнила, поболтала с какой-то страдающей бессонницей бабкой на выезде, она-то уж наверняка запомнит, что Наше Высочество покинула город.
Она перевела взгляд на меня, и серо-голубые глаза опасно сощурились.
— Теперь-то наконец можно с ней разделаться?
— Дарел не поверит в то, что я сбежала, — отчаянно прошептала я. — Он не поверит. Он вас найдет.
— Неужели?
Камелия вдруг выбросила руку вперед, будто пыталась схватить воздух в кулак, и мое горло тут же сдавило, словно удавкой. Я испуганно попыталась вдохнуть, но только захрипела. В глазах потемнело, и когда я уже была на грани обморока, она опустила руку. Я судорожно закашлялась, пытаясь восстановить дыхание.
Кажется, нашелся таинственный маг воздуха, снабжавший Риана и похитителя зачарованными склянками.
— Дарел сейчас досматривает свой десятый сон в поместье, а поутру, когда бросится тебя искать, полгорода ему подтвердит, что видели, как ты направлялась к Стене, — произнесла Камелия, приближаясь. — А даже если предположить хоть на мгновение, что он справился с наведенным сном… Что-то я не вижу тут толп разыскивающих тебя гвардейцев. Где же твой спаситель? Может быть, льет горючие слезы над твоим пламенным прощальным посланием?
— Какие же вы… — начала было я, но не договорила.
Камелия в отличие от братца была не настроена на долгие разговоры и, выхватив у него кинжал, одним стремительно-резким движением вонзила его мне в живот.
Острая боль пронзила все тело, но закричать почему-то не получилось, я открывала рот, как выброшенная на сушу рыба, но не произносила ни звука.
— Что же ты не кричишь? Не зовешь на помощь? — сочувственно прошипела девушка мне на ухо. — Не мо-ожешь?
Во рту появился мерзкий металлический привкус. От боли все поплыло перед глазами. Бессильно повиснув на вздернутых руках, я уже даже не слышала, что она там бормочет.
Глаза заволокло кровавой дымкой. Злое шипение на ухо сменилось какими-то криками, оглушительным грохотом, рядом, кажется, что-то полыхнуло.
Второго удара, предназначенного закончить мои мучения, я не дождалась, в который раз провалившись в вязкую бессознательную черноту.
Сначала я услышала тиканье часов. Сухие щелчки, отмеряющие уходящие мгновения. Было поразительно тихо после всей той какофонии, что последней отложилась в памяти и от которой до сих пор раскалывалась голова. Звучали только эти щелчки: тик-так, тик-так.
Я медленно открыла глаза, с трудом припоминая, что произошло, и уставилась в расшитый серебряными нитями полог. Кажется, я уже должна быть мертва. Мысли путались, словно меня опоили, серебристый узор плыл перед глазами. Где я?
Повернуть голову оказалось делом нелегким. Тело подчинялось нехотя, словно пыталось сказать: «Отстань, хозяйка, оставь меня в покое». А когда удалось, я увидела Янтаря.
Он сидел в кресле, упершись локтями в колени и сцепив руки в замок. Рыжеволосая голова была опущена так, что челка полностью скрывала лицо. Но радость, которая охватила меня, стоило его увидеть, было не передать словами.
