Ну, или развода.
Он отпускать ее не хочет. Они ссорятся. Кнопка хватает дочку и убегает. В глухую деревню. Томский – за ними. У него есть ружье.
Оба мертвых тела теперь на участке. Правильно он Жорику велел – труп Кнопки вытащить. А в подвал, может, никто и не заглянет.
Да все просто супер!
Еще бы свидетеля одного…
Ну, и Жорика заткнуть.
* * *
Галина Георгиевна – с подачи брата – работала у Томских почти девять лет и все эти годы своих хозяев искренне ненавидела. За что? Сразу не объяснишь. На первый взгляд порядочные, обращаются уважительно, платят нормально.
Но только она четко чувствовала людей и разделяла их на два лагеря: тех, кому положена прислуга, и тех, кому нет. Томские, пусть денег имели достаточно, к барскому сословию, безусловно, не относились.
Галина Георгиевна попала в семью программиста в драматичный момент. У Михаила только что родилась дочка, а мамашка, вместо того чтоб дите вскармливать, свалилась с сердечной хворью. Глава семьи в одиночку забрал ребенка из роддома и пару дней пытался младенчика нянчить самостоятельно.
Когда на третий день его самостоятельного хозяйствования в дом пришла Галина Георгиевна, попа у девочки была вся в опрелостях, на лице сыпь, глазенки закисли.
– Видите ли, я программист, – смущенно обратился к ней Томский, – и совсем ничего не понимаю в детях.
Галина Георгиевна взглянула на него сочувственно. И подумала: как бы хорошо стать в этой семье пусть не родной, но любимой и незаменимой.
Не удержалась. Погладила молодого отца по плечу. Произнесла ласково:
– Пойдите поспите. Теперь все будет хорошо.
Любой бы, может, смутился. Или бы спасибо сказал.
Но Томский с видимым отвращением стряхнул ее руку. И произнес брезгливо:
– Никогда больше меня не касайтесь.
…Пока мамаша прохлаждалась в больнице, Галина Георгиевна отдраила всю квартиру. Откормила главу семейства. Наследницу Леночку превратила в пухлощекую красавицу.
Женушка (которую муж почему-то именовал Кнопкой), когда выписалась, в изумлении на пороге застыла. Повела носом, пробормотала:
– Даже воздух другой стал.
– Еще бы! – свойски улыбнулась ей Галина Георгиевна. – Ты сколько пыли скопила!
И Кнопка – нет бы одернуть! – вдруг ужасно смутилась, начала оправдываться:
– Да это все из-за беременности, измотала она меня! Но сейчас я все уберу, обещаю!
– Да теперь-то чего убирать! – отмахнулась Галина Георгиевна. – Теперь у вас я.
И работала у новых хозяев на совесть. Домработницей, кухаркой, няней – в одном лице. А те… Нет, и хвалили. И платили вовремя. Но все время ощущение не покидало: тяготятся они, что в доме чужой человек. Все трое.
И Леночка, хотя Галина Георгиевна неутомимо девчонке пела, меняла погремушки, таскала на руках, явно радовалась, когда из рук няни ее брала мать. Хотя уж Кнопка-то точно не знала, с какой стороны к ребенку подойти, как развлечь. Стишки Чуковского и читала – это трехнедельной! А когда девочка плакала, вместо того чтоб укачать, начинала сама реветь. Вместе и завывали, дурынды.
А Томский – поди разбери, что этим мужикам нужно! – частенько просил свою ледащую супружницу ему сосисок сварить. Хотя в холодильнике – свежайшие, по всем правилам пожаренные отбивные.
Галина Георгиевна – есть ведь у нее и собственная гордость! – от неблагодарных даже уходить собралась. Да братец Севка отговорил:
– Ну куда ты, Галка, пойдешь? В горничные сейчас все больше филиппинок берут, от нянек педобразование требуют. И хозяева куда хуже бывают. Обматерить могут, графином в голову швырнуть. А тут – не любят тебя. Тоже мне, аргумент! Если считаешь, что мало платят, так и скажи. Я Томского заставлю тебе зарплату прибавить.
– А чего это ты, Севочка, такой красноречивый? – подозрительно спросила Галина Георгиевна. – Будто надо тебе, чтобы я именно здесь работала?
Акимов запираться не стал. Вздохнул:
– А я и не скрываю. Мне свой человек в их семейке не помешает. Потому что я Томского тоже не понимаю. А завишу от него куда больше, чем ты. Потому прошу тебя по-родственному: приглядывай там за ними. Прислушивайся. Будет что интересное – рассказывай. Отблагодарю.
– Можно подумать, они при мне свои дела обсуждают, – поджала губы домработница. – Если войду случайно, сразу молчок. А чего ты узнать-то хочешь?
– Мишка меня беспокоит. – Акимов изобразил на лице тревогу. – Я понимаю, конечно, он гений, причуда на причуде. Но слишком уж часто у него настроение меняется. То веселый, то смурной. То работает, как черт, а то часами сидит, в одну точку смотрит. У него с головой всегда проблемы были. Боюсь, как бы совсем худо не стало.
Галина Георгиевна фыркнула:
– Да по-моему, по нему давно дурка плачет. Знаешь, какие иногда истерики устраивает? Только Кнопка и может утихомирить. И дочку он свою как-то странно любит.
– Ты что имеешь в виду? – насторожился Сева.
– Да нет, не в том смысле, что щупает, – отмахнулась она. – Ленка для него – икона. Даже на принтере распечатал: Божья Матерь, а лицо – Ленкино. Кнопка ругалась, хотела выбросить, а Томский все равно у себя в кабинете поставил.
– М-да, сильно! – оценил Акимов. – А на Запад Томский сбежать не собирается? Ты ничего не слышала?
– Пока не обсуждали, – уверенно покачала головой Галина Георгиевна.
– Но ты все равно, – вкрадчиво молвил Сеня, – присматривай за ними. Может, когда какой документ интересный увидишь. Случайно. Конечно, случайно!
Поручение брата Галину Георгиевну ни капельки не смутило. Ей и самой интересно, чем эти скрытники живут. Стала еще внимательнее наблюдать, приглядывать. И когда Томские стали впервые обсуждать при ней Дом мечты, немедленно доложила Севке. Еще и добавила обиженно:
– Именно умный дом хотят. Обязательно все на электронике. А прислуга чтобы глаза не мозолила.
И дальше продолжала сообщать, каких строителей наняли, сколько заплатили за фундамент. Вошла во вкус, фотографировала счета, проекты. Передавала «шпионские данные» Севке.
Тот хвалил. И деньжат подкидывал. Хотя Галина Георгиевна понимала, никаких особых тайн она не раскопала. Томский от Акимова и не скрывал, что дом в Болгарии строит.
Зато секретное задание чрезвычайно сдружило их с двоюродным братом. Однажды Галина Георгиевна даже расчувствовалась, сказала:
– Я тебя, Сева, всегда считала (смутилась, покраснела) простеньким таким, недалеким.
– Пустым местом, короче, – ухмыльнулся он.
А Галина Георгиевна с уважением погладила его по плечу:
– Но ты, брат, еще как хитер!
