– Высота две триста. Поворот завершен, – прозвучало по громкой связи. – Полминуты до отделения первой ступени.
– Добро, – отозвался Королев.
Интересно, каково это – знать, что твое детище, продукт твоего ума, материализованный благодаря стараниям тысяч лучших рабочих, сейчас в недоступной высоте, над всем миром? И солнце – необыкновенно яркое, обжигающее – золотит ракете бока.
А о тебе никто слыхом не слыхивал. Ну кроме тех, у кого доступ по первому уровню секретности. А для остальных ты – невидимка, ноль, не существуешь. Ты пишешь научную работу или статью, а она выходит под безликим псевдонимом. Ты не имеешь права принимать участия в международных конференциях. Нобелевская тебе не светит. Твоя судьба – быть козырем в чьем-то залатанном, прокуренном рукаве. Широко известным в узких кругах деятелем. Хотя ты – ученый мирового масштаба, и каждая твоя работа – это вклад в развитие не какой-то отдельной страны, а цивилизации.
– Вторая ступень отработала, высота сто пять тысяч. Отделение.
– Отделение подтверждено. Выход на опорную орбиту подтвержден, НИП-10, передаем управление аппаратом вам.
– Спасибо, ЦУП. – Королев откинулся на спинку кресла.
– Получаем телеметрию, – немедленно доложил старший по смене, – параметры орбиты расчетные, бортовые системы работают нормально.
– Ну и отлично, – отозвался генеральный конструктор. – Так держать.
Я волновался. Да и все наши – танкисты – волновались. И от этого мысли всякие лезли в голову. Так сказать, не совсем уместные.
– Мы пришли с войной… – тихо сказал Апакидзе.
– Теперь не говорят «война», Гриша, – ответил Прокофьев. – Теперь говорят «принуждение к миру».
– Вот если бы на Луну полетели не танки, а луноходы Бабакина… – предположил я.
– История не знает сослагательного наклонения, – с умным видом процитировал кого-то Янсонс.
Запиликала тревожная трель, и все сразу встрепенулись. Старший офицер с явной неохотой поднял телефонную трубку, посмотрел виновато на Королева.
– Станция Висла-М докладывает, – сообщил он, бледнея. – Обнаружена быстролетящая цель, идет курсом на сближение…
И не успели мы толком осознать, что означают эти слова, как пункт управления огласил многоголосый удрученный писк, означающий потерю радиосвязи с космическим аппаратом.
– Телеметрия отсутствует, – последовала печальная констатация.
– Отправить запрос на аварийной частоте, – распорядился Королев, бросив взгляд на нас, он добавил: – Всех посторонних прошу покинуть пункт управления.
Мы безропотно кинулись к дверям. Последнее, что я услышал за своей спиной, – Королев требовал подтвердить факт использования США тактического ядерного оружия на околоземной орбите.
Глава 8
Все мечтают быть танкистами на службе у энергокорпораций – и трудяги, и офисный планктон. Говоруны-политики, учителя, врачи, экстремалы, мажоры. Потому что танкистов все любят, потому что танкистам все можно, потому что танкист – это как звезда кино, но только в танке, потому что быть танкистом – это кураж, веселье, достаток и опасность. Потому что скоро все рухнет, останутся только энергокорпорации. И все обесценится, только сила всегда будет в цене.
Примерно так рассуждал Антон Левицкий, ведя старую со свежими заплатками «Осу» по великой пустыне из присыпанной пылью застывшей лавы. Эта пустыня была известна под пафосным названием Океан Бурь.
Лунная «Оса», само собой, отличалась от той машины, на которой Антону приходилось служить на Земле. Изменения коснулись прежде всего ходовой части – она была адаптирована под внеземные условия. Кроме того, у танка появился тесный шлюз, в который можно было забраться, лишь согнувшись в три погибели. Без шлюза на Луне никак, из танка просто так не выйдешь, ведь снаружи – вакуум. По этой же причине Антон находился в кабине в легком скафандре. Это облачение отличалось от тех скафандров, в которых расхаживали по Луне Армстронг и Олдрин, точно так же, как сейчас самый современный «Чемпион» отличается от первых британских танков модели «Марк-1». Давление в новом скафандре поддерживалось частично за счет псевдомускулатуры, поэтому в вакууме его не раздувало, подобно дирижаблю, как это происходило со старыми скафами. Имелась также продвинутая система жизнеобеспечения, которая позволила бы пользователю продержаться долгое время на поверхности в условиях лунного дня и лунной ночи. Сама «Оса» обеспечивала танкиста всем необходимым для жизни: в кабине поддерживалась атмосфера, но скафандр все равно запрещали снимать написанные чьей-то кровью правила техники безопасности.
– Это Лева, я проехал девятый маяк, – сообщил, сверившись с картой, Антон.
Несмотря на то что это было богом забытое захолустье, причем – на другой планете, следы человека то и дело бросались в глаза. Тут брошенные траки валяются в пыли, тут побитые метеоритами панели солнечных батарей, там – дырявые купола жилых модулей, мертвые гидропонические платформы, отработавшие свое грузовые терминалы. Горизонт прямо по курсу закрывало сизое облачко – пыльный шлейф, тянущийся за колонной харвестеров, выжигающих из лунной почвы гелий-3. Через три километра начиналась зона, которую негласно контролировал «Изотоп-Мобил».
Пора было нанести конкурентам визит вежливости.
– И что было дальше? – спросил, продолжая прерванный разговор, Босс. Его «Тиран» двигался параллельным курсом в полутора километрах к востоку от «Осы».
– Позывной их командира – Бычара, – продолжил рассказ Антон. – Постоянно дул щеки от важности, но по морде было видно, что он ждет не дождется, когда закончится контракт, чтобы свалить на Землю. Чебуратор – бывший вояка и уголовник, заработал ходку за чрезмерную жестокость. Мрачный тип, Серж, такое впечатление, будто он смотрит на тебя, примеряясь, какой кусок лучше откромсать. А вот Комбижир – четкий парень, говорливый…
– Молчунов мы не любим, – встрял в разговор Оборотень.
– Да, – согласился Антон. – С ними был еще Глухарь, но тот больше глушил пиво, чем разговаривал, младшего брата у него убили недавно…
– «Арена смерти»? – уточнил Бульдозер; его танк вообще не было видно, он шел километрах в десяти вдоль окружности исполинского кратера.
– Нет, псы «Салонафтагаза» его подбили в том же деле, в котором Ванин-Лопатинский, позывной Гоблин, потерял глаза и барабанные перепонки.
– А-а, – протянул Босс, припоминая встреченного в космопорту калеку в кресле-коляске. – Вот, значит, какие у них расклады.
– Слушай, это Верблюд! – раздался осипший голос. – Прошел пятый маяк, да?
– Принято «прошел пятый», – откликнулся Босс, – возьми на три градуса южнее.
– Есть три градуса южнее, выполняю, ага.
– В общем, – продолжил Антон, – рота Бычары предлагает закатиться в местный бар и разгромить там все в хлам.
