– Это кто? – На том конце зевнули.
– Меня зовут Антон, твою визитку мне подогнал Глухарь. Он сказал, что с тобой можно пообщаться на тему загадок Луны и инопланетян.
– У тебя есть что-то конкретное?
– Я недавно на Луне и еще не успел, наверное, их повстречать. Но я езжу там-сям и уж точно обращу внимание, если встречу что-то необычное.
– Слушай, Антон, а мы, случайно, не встречались в баре для танкистов?
– Да, я счастлив, что ты меня тоже помнишь.
– Погоди, а тебе точно Глухарь дал визитку?
– Да, он мне еще и лекцию прочитал. Про спайсы. Ну, так что? Встретимся в кабаке?
Вера задумалась. «Ломается», – подумал Антон. Что ж, эта песня была ему знакома.
– Мы встретимся, Антон, – наконец произнесла она холодным тоном. – Обязательно встретимся. Но позднее. Я тебе перезвоню. Постарайся не погибнуть до этого времени.
– Я и дальше буду стараться! – успел сказать Антон до того, как девушка отключилась.
…Большой промышленный корабль нелегалов лежал на боку. Купол газоуловителя валялся, словно скомканный кусок фольги. Повсюду виднелись кучи мусора, его выбросило из отсеков во время взрывной декомпрессии.
– Это наши старые знакомые? – неуверенно спросил Оборотень.
– Непонятно ничего, – ответил Бульдозер. – Может – они, может – не они. Как думаешь, Лева?
Антон, вместо того чтобы заниматься мертвыми нелегалами, рассматривал на большом увеличении торчащую из пыли скалку, смахивающую на четырехгранный обелиск. После беседы с Глухарем Антону повсюду мерещились следы пришельцев. И теперь он был готов дать голову на отсечение, что одна из сторон «обелиска» покрыта письменами. К сожалению, его «Оса» не была оборудована ни камерой для макросъемки, ни манипулятором, ни лазерным спектрографом. В общем, ничего не было, чтобы провести хотя бы подобие исследования.
– Лева! Ты там заснул? – осведомился Босс.
– Я не знаю, наши ли это клиенты, – ответил Антон, с неохотой переводя камеру с «обелиска» на мертвого чернокожего в рабочем комбезе, примерзшего к корпусу корабля неподалеку от основной пробоины. – Да и какая разница. Всего лишь чертовы нелегалы.
– «Салонафтагаз» сделал за нас грязную работу, – сказал Бульдозер.
– И снова заставили Центр понервничать, – добавил Босс. – Стреляли из «Магмы», судя по решету, проделанному осколками.
– Следов, Босс, как на базаре, – подхватил Верблюд. – Все укатано траками.
– Кстати, кто вчера смотрел «Арену смерти»? – спросил Оборотень.
– Отставить «Траки смерти», смотрите лучше по сторонам внимательнее, – распорядился Босс. – Центру понадобится отчет.
– Только не я! – ожидаемо донеслось со стороны Хныки. – Я не буду писать отчет!
– Заткнись, Хныка! У кого из нас диплом филолога? По-моему, только у тебя.
…Айфон запиликал, когда Антон спал, пережевывая во сне воспоминания о прошедшем дне. Это была полудрема-полубред вроде той, что мучила его на «Бараке Обаме». Ему грезилась пылевая пустошь без конца и края. То тут, то здесь на ее сером монотонном полотне темнели пятна изувеченного железа, обгоревшие танковые остовы, похожие на застывшие манекены фигуры мертвых танкистов. Он должен был пересечь эту пустошь, причем время шло на минуты, он жег запасы нитры, заставлял движок работать на полной мощности. Но пустошь тянулась бесконечно, и он ощущал, что не успевает.
– Что надо? – не слишком дружелюбно, не открывая глаз, буркнул в трубку он.
– Это Глухарь.
– Ладно. Что надо, Глухарь?
– Как тебе Вера?
– Я за веру, но против любых религий.
– Ты сможешь вести «Лис»?
– Смогу, а что?
– Если хочешь увидеть нечто, тащи свой зад в танковые боксы отца Александра. Ты спрашивал, где конкретика? Я тебе ее покажу. Подробности – если придешь.
Антон помассировал лицо ладонью.
– Ладно, – сказал он почти обреченно, – я уже иду. Только в туалет заскочу.
«Лисы» были нужны, чтобы быстро покинуть зону действия охранных систем Лагуна-Сити. Оба танка были без боекомплекта, что, соответственно, увеличило их скорость. Вообще оказалось непривычно и сложно вести быструю и юркую машину, которая стремилась лягушкой подпрыгнуть на любой, самой мало-мальской возвышенности. Поэтому Антону пришлось полностью сконцентрироваться на управлении машиной.
Они соблюдали радиомолчание. Само собой, Центр настойчиво пытался их вызвать, а когда стало ясно, что отвечать танкисты не намерены, Лисы облучили радарами наведения. Перед выездом Глухарь сказал, что стрелять в них не будут. И что на Луне стреляют во все, что не понимают, только нубы с Земли и беспредельщики «Селеннафтагаза». Причем последние наверняка тоже с чьей-то подачи, а не потому, что так им хочется.
Антон держался за Глухарем, повторяя каждый его маневр. Похоже, что Глухарь отменно знал дорогу: он ловко лавировал между похожими на пеньки гнилых зубов скалами, находил надежные тропы на склонах кратеров, объезжал трещины и провалы. Наверняка ездил здесь не раз. И быть может, позывной получил за то, что игнорировал вызовы Центра.
Почти сорок минут они шли на крейсерской скорости по лунному бездорожью. Потом из-за близкого – протяни руку и достанешь – горизонта вынырнули приземистые строения времен первой волны освоения Луны. Антон решил, что эти конструкции частично демонтированы: разобрали все, что только могло пригодиться, оставили только бетонные цоколи, несущие стены и перемычки. Все было покрыто свежей метеоритной эрозией, словно сыр – дырками. Глядя на эти руины, Антон почувствовал дежавю. «Лис» Глухаря юркнул в нору технического тоннеля, давно освобожденного от кабелей и трубопроводов. Антон включил визор на режим ночного видения и повторил этот маневр. Оказавшись в ребристой кишке тоннеля, он включил рацию на условленной заранее частоте.
– Глухарь, это Лева.
– Слышу отчетливо, Лева.
– Что это за место?
– Старая арена для «Арены смерти», локация под названием «Мясорубка». На самом деле – одно из первых поселений в Океане Бурь, полностью передислоцировано в полость Леонова-Бина в начале девяностых.
– Из-за чего?
– Говорят, вроде в полости практически нет метеоритной и радиационной опасности. А здесь аванпост был как на ладони.
– Удобная штука все-таки – полость.
– Да. Кармашек с секретом.
«Лис» Глухаря вынырнул на арену: узкий котлован с бетонными склонами, на которых дыры, оставленные метеоритами, чередовались с пробоинами от снарядов «Рельсотронов» и «Шарки». Котлован накрывала густая тень, холодно горели звезды, виднелось размытое пятно пролетающей мимо Марса кометы, но Антон представлял яркий свет прожекторов, освещающих танковую дуэль, и назойливое мерцание неоновых реклам. Представлял зрителей, наблюдающих за сражением из специальных кабинок и из собственных планетоходов и танков. Блуждающие звезды беспилотников, вооруженных камерами с высоким разрешением.
