Я почувствовала, что задыхаюсь, и судорожно глотнула свежего воздуха. Раз и еще раз, пока сердце перестало болезненно биться где-то в горле.
Но знаете, все же любая жесткая определенность лучше самой радужной неизвестности. Теперь я понимала, чего от меня хотят сиды, и точно знала, как мне нужно поступить, чтобы вернуться домой. В тот же год, тот же день и тот же час, как сказал кузнец из Хийтолы.
«Всего лишь» изменить прошлое так, чтобы у меня появилось будущее. Задачка!
Диху
Сыну Луга конечно же уже доводилось гостить во владениях Велунда, и не раз. Но за все века он не уставал восхищаться умением повелителя альфар, как бы это сказать, создавать нужную атмосферу в своих землях. Недаром Льюсальвхейм один поэтично настроенный гость назвал «краем сбывшихся снов». Уж что-что, а одурманивать, притуплять осторожность и развеивать опасения Велунд умел с блеском. В плену изменчивой красоты Альвхейма очень просто было забыть, как опасны и жестоки обитатели этих дивных мест. Сладкий воздух, свежий и пряный, благоухал мечтами, ветра шептали обещания, и даже трава, даже нежно-зеленые листья любимых альфарами белоствольных берез лепетали что-то о гостеприимстве и безопасности…
Диху тряхнул головой, с досадой заметив, что чуть было не поддался чарам, и поймал краем глаза кривую усмешку Кайлих. Дочь Ллира заметила, что он смотрит, и улыбнулась шире, показав острые зубы. И сид встрепенулся, словно Неблагая только что плеснула ему в лицо горсть ледяной воды. Волшебство альфар развеялось без следа. И вязкая, убаюкивающая тяжесть в висках отступила.
– Что-то ты совсем размяк, Диху-беспечный, – фыркнула сида. – Невежливо будет с моей стороны оскорбить Велунда и наворожить тут хороший снегопад, чтобы остудить твою голову, но… Крепкая оплеуха иногда помогает даже лучше. Только попроси – я готова оказать тебе услугу. В счет долга.
– Благодарю, – прошипел Диху. – Нет нужды.
На Кайлих чары Альвхейма словно бы и не влияли никак. Прямая, будто копье, и такая же острая. Как всегда. Способная разорвать паутину любой чужой магии, Кайлих и сама мастерица заворожить и запутать. Но в сердце владений Велунда даже ей нелегко будет противостоять повелителю льюсальфар. Тем паче что обитатели Альвхейма отличаются от потомков Дану. Обычаи подданных Велунда разнятся с традициями племен Богини. Кайлих – женщина, и если в Стране Холмов это дает ей если не преимущество, то хотя бы уважение, то здесь…
Альфары и их конунг уважают только силу, а чтобы на равных вести беседу с Велундом, дружина у дочери Ллира была маловата.
– Так не пойдет. – Кайлих остановилась и преградила путь сыну Луга. – Прежде поведай мне о своих сомнениях. Разве они не отравляют любое начинание? Теперь между нами не должно быть тайн. Что именно тебя тревожит?
– Нетрудно сказать. – Диху отвел глаза, не желая встречаться с ней взглядом. – Я думаю о своем позоре, о Кайлих Семи Битв. Уже дважды я был опозорен перед жестокосердой дочерью Ллира. Взять ли мне новое имя, когда не смогу защитить тебя от Велунда? Зваться ли мне отныне Диху трех унижений?
Многоцветные небеса Альвхейма не померкли, не умолкли птичий щебет и шелест листвы, и вода все так же сладко журчала, хотя прямо сейчас свершилось невиданное прежде – Кайлих потеряла дар речи. Правда, ненадолго.
– Постой, – пробормотала она, – я не понимаю… Верно ли я расслышала – ты боишься за меня?
Должно быть, Неблагая хотела, чтобы это прозвучало язвительно. Но вышло изумленно.
– В одиночку против всей дружины Велунда я могу и не выстоять, – честно признался Диху, втайне наслаждаясь этим небывалым зрелищем. Удивленно распахнутые льдисто-зеленые, как трава, тронутая инеем, очи Кайлих, ее приоткрытые губы, изгиб бровей и трепет ресниц – видит Богиня, они ведь и впрямь задрожали! Едва заметно, но все же! И этот вздох, колыхнувший ее грудь – слишком высокую, чтобы конунг альфар не захотел забрать себе эту женщину. Отнять его, Диху, женщину!
Охваченный одновременно и тревогой, и гневом, сид не сразу понял, от чего именно трепещут, дрожат и колышутся прелести Кайлих. Неблагая же смеялась звонко, до слез, утирая глаза кулаком.
– Ах! – воскликнула она. – Воистину неисчислимы твои таланты, о Диху! Никто и никогда не удивлял меня так, как ты! Сказала бы, что твоя тревога греет мне сердце, но скажу иначе: с чего ты взял, что выйдешь против Велунда в одиночку? Разве нас не двое?
Диху кивнул, прищурившись и начиная улыбаться, пока еще недоверчиво.
– Разве мы не дети Дану? – продолжала Кайлих, протянув ему руку. – Бояться ли нам Велунда, когда мы вместе?
– И верно. Сдается мне, это у него дружина может оказаться мала, если дойдет до драки! – Он, отбросив сомнения, крепко сжал ее ладонь. – Если мы… мы вместе?
Кайлих промолчала, но продолжала смотреть на него открыто и прямо. Словно это и был ответ.
Катя
Мост мы прошли как-то быстро и почти незаметно. Вроде бы еще топать и топать, а он раз и закончился. А может быть, это я так погрузилась в собственные переживания, что не заметила. Все успокоиться не могла никак. Шестой век! Византия! Хорошенькое дело! Господи, вспомнить бы еще, кто тогда там правил! Но похвалиться безупречными знаниями в истории Византии я никогда не могла. Нет, ну надо же – шестой век!
И только когда шотландец негромко присвистнул, а Прошка непечатно ругнулся от восторга, я вернулась к реальности. А она была такова, что хоть свисти, хоть ругайся, а словами увиденное не описать. Перед нами открылся вход в Чертоги альфар. Исполинские ворота, в которые мог бы влететь 777-й «Боинг», были настежь распахнуты прямо в чрево горы. Конечно, теперь-то я крупная, и даже можно сказать, что единственная в своем роде, специалистка по хождениям по мифологическим мирам народов Северной Европы, но альфары сумели меня уесть по всем пунктам. Внутренняя часть створов блестела, и мне потребовалось некоторое усилие воли, чтобы не ахнуть при виде такого количества серебра. Ведь это вам не какой-то компьютерный спецэффект, а настоящие врата в подгорное царство. И сверкающая белоснежная лестница, уводящая внутрь, была выточена… Из снега? Или из искрящегося белого мрамора? Так сразу и не поймешь.
– Это соль, – снисходительно пояснила Кайлих.
Кеннет не устоял и лизнул-таки перила.
– А ведь точно!
Прошка пошел в своих экспериментах дальше, он попытался откусить кусочек. Короче, средневековые мужчины друг друга стоили.
– Лестница из золота, поди в Риме у Папы имеется, а вот из соли… – восхищенно причмокивал мальчишка, безуспешно царапая ногтем тщательно облизанную балясину. – Эх! Прихватить бы хоть одну ступеньку. А че ты так смотришь, Катюшка? На память.
К слову, никаких стражей при входе я не увидела. Видимо, конунг не боялся врагов-лазутчиков. Перед нами просто раскрыли ворота, приглашая войти. На свой страх и риск, разумеется.
Впереди шествовали сиды, тщательно храня невозмутимость на лицах, мы же, их далекие и чудом уцелевшие потомки, топали следом. С невозмутимостью у нас, само собой, дело обстояло гораздо хуже, чем у детей Дану. Альфары умели пустить пыль в глаза – каждая колонна из сотни, подпирающих своды, была покрыта неповторимым резным узором. Я бы полжизни отдала за возможность зарисовать эти чудесные плетения, честное слово. Но приходилось оттягивать себя за уши, чтобы не отстать от Диху, да и Маклеод не давал расслабиться. Его вся эта красота скорее тревожила, чем восхищала.
