– А я думала, после того, как Престон с ним обошелся, он не хочет иметь ничего общего с родственниками, – заметила Скарлетт.
– Скорее раньше он просто ничего не мог сделать. Престону принадлежали акции, доставшиеся в наследство как лично ему, так и те, что остались на имя Джейти, но самолично распоряжаться ими он начал лишь два месяца назад, когда ему исполнилось тридцать.
– Сколько акций удалось заполучить Тиберию?
– Восемнадцать процентов.
– А сколько принадлежит Джейти?
– Тридцать. Так же как и Престону. Остальные двадцать два процента в разных пропорциях принадлежат остальным Стоунам.
– И какое все это имеет отношение к вашему браку? – Скарлетт явно решила свернуть разговор в интересующее ее русло.
– Очевидно же, что Тиберий оставил ей свою долю, – недовольно отмахнулась Харпер.
– Это я и так поняла, но зачем выходить замуж за Джейти, когда можно было просто продать ему акции?
– Потому что, согласно завещанию, до смерти Престона эти акции должны оставаться у меня.
– Ладно, но даже в этом случае тебе не обязательно было выходить за него замуж. Ты могла просто за него проголосовать.
– Голосовать могут лишь члены семьи.
– А теперь ты член семьи. – Скарлетт в восторге захлопала в ладоши. – Просто потрясающе.
– Но даже если у тебя есть восемнадцать процентов, а у Джейти – тридцать… – начала Харпер.
– Нам не хватает еще трех процентов, – перебила ее Виолетта. – Джейти как раз поехал уговаривать нескольких родственников отдать ему или акции, или голоса, чтобы мы смогли распоряжаться «Корпорацией Стоунов» и выгнать оттуда Престона.
– И ты все это узнала несколько дней назад? – нахмурилась Харпер. – А вы не слишком торопитесь? Мне кажется, вам обоим следовало бы сперва подумать.
– Ты просто не видела, как он на нее смотрит, – улыбнулась Скарлетт. – Готова поспорить, он и так устал ее ждать.
Виолетта почувствовала, как у нее снова загораются щеки.
– Да никак он на меня не смотрит. Но в любом случае мы подписали договор, что после развода каждый останется при своем. Говорю вам, это обычная деловая сделка. Формальный брак, за которым ничего нет.
– И долго он продлится? – вкрадчиво улыбнулась Скарлетт. – Если вы ночь за ночью станете спать в одном доме… Думаю, ты и недели не продержишься.
– Мы не собираемся вместе жить.
– Не собираетесь? – Скарлетт явно не ожидала подобного поворота.
– Многие женатые пары живут раздельно, – вмешалась Харпер. – Например, мои родители.
И именно из-за этой раздельной жизни с супругой Росс заводил бесконечные романы, принесшие ему двух дочерей, с которыми он не желал иметь ничего общего. Или сперва начались романы, а раздельная жизнь пришла потом? Виолетта никогда не спрашивала у Харпер, что она сама об этом думает. За последние пять лет сестры стали невероятно близки, но некоторые темы все равно никогда не поднимались.
– А ты уверена, что знаешь, что делаешь? – спросила Харпер. – Я хочу сказать, насколько хорошо ты знаешь Джейти?
– Хуже, чем будет знать его через месяц, – улыбнулась Скарлетт.
Виолетта вздохнула:
– Не знаю, как объяснить, но я чувствую с ним некое родство. Пусть до недавнего времени Тиберий с ним и не общался, но он столько рассказывал о сестре и детстве Джейти, что порой мне кажется, что я очень хорошо его знаю.
– Наверное, я поняла. Порой у всех возникает чувство, что ты очень хорошо знаешь человека, хотя на самом деле никогда раньше с ним не встречался, – осторожно начала Харпер, – но в жизни всякое бывает. Будь осторожна.
– Я понимаю, что еще очень многого о нем не знаю, но не думаю, что он станет меня обманывать.
Харпер покачала головой:
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Я тоже, – прошептала Виолетта. – Я тоже на это надеюсь.
Здорово. Джейти отлично знал, что ему не стоит поддаваться позитивному настрою Виолетты, но все-таки повелся на очаровательную улыбку и горящий в карих глазах огонь, а теперь вынужден был за это расплачиваться. Сидя в кожаном кресле со стаканом отличного виски в руках, Джейти окинул взглядом отделанный красным деревом кабинет троюродного брата, стараясь ничем не выказывать своего разочарования.
– Извини. – Брент выглядел так, словно на его плечах покоится тяжесть всего мира. – Отец продал все акции Престону пять месяцев назад, но, если хочешь, я готов уступить тебе ту сотню, что он подарил мне на восемнадцатилетие.
– Спасибо за предложение, но я бы предпочел, чтобы ты остался их владельцем и помог мне убедить остальных акционеров, что мой отец не справляется с возложенными на него обязанностями. – Теперь понятно, почему Тиберий не стал создавать на него отдельную папку. К чему утруждаться ради какой-то жалкой сотни? – А ты не знаешь, почему твой отец продал их моему? Они же никогда особо не ладили.
– Это еще слабо сказано, – усмехнулся Брент. – Отец прямо-таки ненавидел Престона, считая, что именно он свел твою мать в могилу.
Отец Брента, Тед, приходился Тиберию и Фионе двоюродным братом, но был близок как родной. И когда Тиберия выгнали из дома, Тед всячески старался его защитить и прямо сказал Фионе, что ее муж перешел все дозволенные рамки, но она яростно отстаивала супруга.
– Тогда зачем он продал ему акции?
– Престон убедил его, что твоя мать хочет собрать для тебя побольше акций.
– Тед забыл, что она умерла восемнадцать лет назад?
Брент нахмурился:
– Я об этом узнал, лишь когда полностью взял дела в свои руки.
– Его состояние ухудшается быстрее, чем ты думал?
– Он уже почти никого не узнает.
Отец и сын были так близки, что Джейти всегда невольно им завидовал.
– Извини. Я даже не могу представить, как тяжело тебе приходится.
Тед всегда был невероятно умным человеком и дальновидным бизнесменом, и наверняка Бренту невыносимо смотреть, как с каждым днем отец все больше отдаляется.
– Всегда тяжело, когда такой интересный и всесторонне развитый человек забывает, как зовут его собаку или где находится кухня.
Джейти почувствовал какую-то щемящую боль в груди.
– Я могу что-нибудь для тебя сделать? Как-нибудь помочь?
– В этом-то все и дело. Никто ничего сделать не может. – Одним глотком Брент прикончил остатки виски. – Но я все равно ценю твое желание помочь. Ты не просто родственник, ты настоящий друг.
Между ними был всего год разницы, и они уже в детстве заложили основы той близости, что теперь их связывала. Джейти хорошо помнил, как мать часто брала его с собой к любимому двоюродному брату в Шарлотт, в старинный дом в неоклассическом стиле, где она могла жить без алкоголя и наркотиков. Только здесь мама всегда улыбалась, поминутно норовила обнять сына и всячески его баловала мороженым и прогулками по музеям и зоопарку. Эти поездки всегда были для Джейти настоящим чудом, но, к сожалению, чудеса не вечны.
