«Стала бы я страдать, если бы мне пришлось покинуть это общество? – думала Эмили. – Агнесс Рэйвенси, похоже, не слишком беспокоится о том, что миссис Феллоуз и ее новые подруги не приглашают ее на свои вечера. Вот кому я должна завидовать! Агнесс уже обустроила новую школу со всем возможным в ее обстоятельствах удобством, и первые четыре ученицы должны приехать через две недели! Как можно не восхищаться этой женщиной! Пережив невообразимую трагедию, она нашла в себе силы заняться настоящим делом, посвятить всю себя воспитанию нового поколения девушек, способных твердо стоять на ногах и не зависеть от жестокой воли отцов или мужей! Или своих матерей».
Эмили вспомнила о письме тетушки Розалин, на которое уже отправила подробный ответ с рассказом о помолвке Кэролайн и предшествующих ей обстоятельствах. О своей жизни с лордом Гренвиллом она написать не смогла, не хотелось доверять бумаге свои чувства и мысли. Уж лучше уговорить тетку приехать в Гренвилл-парк, похоже, леди Боффарт и сама не против погостить у племянницы. Тогда они смогут часами беседовать о том, что уже было, и о том, что еще только может произойти… И остроумие тетушки вместе с ее бесценными советами наверняка поможет Эмили по-другому взглянуть на некоторые вещи.
Она поделилась с подругами радостью, которую доставило ей послание тетушки, но всю правду о кулоне мисс Феллоуз она пока рассказала только Джейн. Дафна должна была вернуться от сестры лишь через несколько дней, а со Сьюзен Эмили не спешила откровенничать. Она не была уверена, что Сьюзен и Дафна, легкомысленные и болтливые, сохранят эту историю в тайне, а ей меньше всего хотелось, чтобы Уильям узнал, что его обожаемая Луиза вышла за него замуж не по собственной воле, а уступив настояниям матери и угрозам леди Пламсбери. Джейн поддержала ее – миссис Пейтон и миссис Говард способны хранить секреты, но лучше не рисковать.
Как и ее подруга, мисс Соммерсвиль была поражена рассказом леди Боффарт. Луиза, милая, приветливая, казалось бы, вполне счастливая в браке, на самом деле хранила в сердце горечь утраты и обиду на мать. Если бы подобная тайна была у самой Джейн или у Эмили – это было бы не так удивительно, им обеим пришлось научиться владеть собой, скрывать свои чувства и намерения, но Луиза! Никому бы и в голову не пришло, что у этой девушки есть тайный возлюбленный. О ее умении хранить свой секрет говорил в первую очередь тот факт, что у лорда Гренвилла не возникло ни единого подозрения относительно того, что его обожаемая супруга его не любит! Или Луиза научилась любить его? Об этом, увы, она уже никогда никому не расскажет.
От мыслей о Луизе и Джейн Эмили вернулась к переживаниям Ричарда Соммерсвиля. Она помнила об обещании, данном другу, и собиралась поговорить с мисс Феллоуз после обеда, когда дамы останутся одни и кто-нибудь наверняка усядется за рояль, пока остальные сплетничают в ожидании чая.
В комнате появился дворецкий, и гости миссис Феллоуз оживились – большинство из них рады были отвлечься от ее затянувшегося рассказа и перебраться в столовую, хотя обеды у Феллоузов уже приобрели славу довольно скромных, хоть и не лишенных изысканности.
Однако же дворецкий явился вовсе не объявить о начале обеда. Несколько обескураженным тоном он сообщил о появлении еще одного гостя. Этот гость вошел в гостиную почти сразу после того, как прозвучала его фамилия:
– Мистер Ходжкинс!
Стоящая рядом с мисс Феллоуз Сьюзен Говард услышала, как ахнула Шарлотта. Мистер Феллоуз издал такой звук, как будто он подавился, а миссис Феллоуз застыла с полуулыбкой на лице, не сводя глаз с мистера Ходжкинса.
В первую минуту он показался Эмили пародией на Ричарда Соммерсвиля. Такой же высокий и светловолосый, мистер Ходжкинс выглядел чересчур худым и длинноруким, а беспорядочно вьющихся волос было слишком мало, чтобы сложиться в модную прическу. Светлые глаза сощурились, оглядывая находящихся в комнате, то ли близоруко, то ли презрительно, и маленький рот под длинноватым носом расплылся в довольной улыбке, при виде которой леди Гренвилл едва не вздрогнула от отвращения.
– О, я прошу прощения, я и не думал, что окажусь в таком блистательном обществе! – Голос мистера Ходжкинса, пронзительный и тонкий, вполне соответствовал его внешности. – Надеюсь, моя неосведомленность извинит это внезапное вторжение.
– Мистер Ходжкинс! – Миссис Феллоуз медленно направилась к гостю, и он тут же сделал несколько шагов ей навстречу. – Ваше появление и впрямь несколько… неожиданно. Сегодня мы пригласили на обед друзей…
– Конечно же, вы меня представите! – Он поклонился сразу всем и даже приложил ладонь к груди, словно бы заверяя собравшихся в своей вечной преданности.
Гости миссис Феллоуз рассматривали этого джентльмена с разной степенью заинтересованности. Лорд Гренвилл удивленно-насмешливо вскинул брови, Сьюзен едва сдерживала хихиканье, миссис Блэквелл смотрела на мистера Ходжкинса с неодобрением – его развязное поведение едва не выходило за грань приличий. Доктор Вуд чуть наклонил голову набок и взирал на молодого человека с любопытством ученого, обнаружившего новый вид кузнечиков.
– Мистер Ходжкинс жил по соседству с нами в Варенне. – Миссис Феллоуз произнесла эти слова так, словно они должны были извинить появление незваного гостя. – Он – старый друг нашей семьи…
– И жених мисс Феллоуз! – Мистер Ходжкинс не дал леди договорить, он наконец отыскал в толпе мисс Феллоуз и устремился к ней, протянув вперед длинные руки.
– О господи! – еле слышно пробормотала Шарлотта.
Ее слова разобрала только миссис Говард, которая потом не забыла поделиться с подругами своим впечатлением от встречи жениха и невесты: «Она словно увидела призрак своей покойной матери!»
– Мисс Феллоуз помолвлена? Подумать только, и вы нам ничего не говорили! – В голосе миссис Блэквелл явственно слышалось осуждение.
Ее можно было понять – все это время Шарлотта Феллоуз вела себя как девушка, чье сердце свободно, и молодые джентльмены, которые собирались поухаживать за ней с серьезными намерениями, вправе были рассчитывать на взаимность. А теперь оказывается, что все это время у мисс Феллоуз был жених! И все ее приданое достанется этому весьма непривлекательному юноше!
– Дата свадьбы еще не назначена, и мы не хотели оглашать эту новость до тех пор, пока дела задерживали мистера Ходжкинса в Италии. – Миссис Феллоуз обернулась к дворецкому, застывшему в дверях с выражением сдержанного любопытства, и попросила его распорядиться поставить на стол еще один прибор.
«Бедный Ричард! Вот все и разъяснилось, – подумала леди Гренвилл, не торопясь присоединяться к зазвучавшим в комнате поздравлениям. – Теперь понятно, почему миссис Феллоуз переменила свое отношение к нему. Пока Соммерсвиль был лишь одним из соседей, его принимали с той же любезностью, что и остальных, но едва он дал понять, что его намерения серьезней, ему отказали от дома. Боже, но как могла мисс Феллоуз полюбить этого тощего субъекта? Глядя на него, мне даже расхотелось есть».
Наконец гостям было предложено проследовать в столовую. Разумеется, мистер Ходжкинс уселся возле Шарлотты, но он явно не собирался ограничивать себя беседой только со своей избранницей. Обеды миссис Феллоуз никогда еще не проходили столь оживленно, но даже в общем гуле было слышно, как мистер Ходжкинс извещает всех желающих его послушать о том, сколь долог и труден был его путь и как он счастлив наконец преклонить усталую главу у милого ему порога.
