– Мы одолжим тебе какую-нибудь из наших.
Калеб бросил быстрый взгляд на Джейн и покачал головой. Джейн внезапно почувствовала себя лишней в этой компании молодежи. Ну вот, теперь из-за нее Калеб лишился возможности побыть с друзьями.
– Я ничего не имею против, – заверила она.
– Спасибо, малышка, – улыбнулся Калеб. – Но я все равно не могу так, без всякой подготовки. Поболтаем как-нибудь в другой раз, Митч.
– Как скажешь, брат, – отозвался тот и, трусцой подбежав к друзьям, подхватил гитару. – Я перешлю тебе имейлы.
Калеб снова улыбнулся Джейн и, сжав ее руку, потянул в сторону пристани. Однако один раз вслед друзьям все-таки оглянулся.
– Ты вполне мог пойти, – сказала она.
– Я знаю. Мне не хотелось.
– А по-моему, хотелось.
– Не-а. Я просто скучаю по музыке, вот и все.
– Мне кажется, ты скучаешь не только по музыке.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего.
Калеб выпустил ее руку и, остановившись, повернулся к ней лицом:
– Нет, ты сказала это не просто так.
Джейн опустила голову и тяжело вздохнула:
– Сама не знаю, зачем я это сказала. Просто порой у меня такое чувство, что я лишила тебя всего этого. Своим присутствием в твоей жизни. У тебя же не было особого выбора, так ведь? И наверное, моя мать была права. Просто я для тебя слишком старая.
– Не говори глупостей, Джейн.
– А что, это неправда? Твои друзья идут играть в барах и развлекаться, а я тащу тебя домой на скучный остров Бейнбридж, как пенсионера какого-то. Ты ведь сам сказал, что скучаешь по музыке. А я держу тебя в заложниках, будто ты крепостной. Может быть, я тобой пользуюсь. Не знаю. Но думаю, мы с тобой должны взглянуть правде в глаза, Калеб. И чем раньше, тем лучше. Ты так не считаешь?
Когда Джейн закончила говорить, он лишь посмотрел на нее, и в его глазах снова была прежняя боль, сквозь которую проглядывал гнев. Почему он молчал? Сказал бы что-нибудь. Что угодно. Или даже наорал на нее в ответ. Налетевший порыв ветра взметнул ее волосы, и Джейн вскинула руку, чтобы придержать на голове бейсболку. Ей хотелось плакать. По асфальту с шуршанием пролетела бумажная обертка от сэндвича, следом за ней с грохотом прокатилась пустая пивная банка.
– Скажи что-нибудь, – наконец попросила она. – Что угодно.
– Ты считаешь, что пользуешься мной?
– Не знаю, – ответила она. – А ты как считаешь?
Калеб схватил ее за плечи, и на мгновение Джейн показалось, что он сейчас тряханет ее, как тряпичную куклу, однако он притянул ее к себе и впился в губы поцелуем. Поцелуй был какой-то неожиданно собственнический, как будто Калеб решил заявить на нее свои права прямо здесь, на продуваемой всеми ветрами ночной улице. От него исходило непривычное ощущение опасности – ничего подобного Джейн прежде не чувствовала. К ее собственному изумлению, это оказалось очень возбуждающе. Когда он наконец оторвался от ее губ, то взглянул ей прямо в глаза и произнес:
– Сейчас я отвезу тебя домой, сдеру с тебя одежду и буду трахать до тех пор, пока ты не выкинешь эти дурацкие мысли из головы. Ты меня поняла?
Джейн ни слова не сказала в ответ, лишь кивнула.
* * *
Она была так возбуждена, что бросила машину перед домом, чтобы не ждать, пока откроется дверь гаража, и едва они переступили порог дома, как он приступил к исполнению своего обещания.
Отбросив в сторону ее бейсболку, Калеб прямо в коридоре развернул Джейн лицом от себя и стащил с нее куртку. Потом через голову стянул футболку, накрыл ладонями ее груди и поцеловал в шею. Прикосновение его ледяных рук к ее разгоряченной коже заставило Джейн задрожать от нетерпения. Не переставая целовать ее, Калеб повел ее по коридору в кухню.
Остановившись у стола, он одним движением сдвинул в сторону всю посуду. Джейн потянулась к нему, но он перехватил ее руки и прижал их ладонями к столешнице. Потом расстегнул ее брюки и спустил их вниз вместе с трусиками. Она отбросила их в сторону. Калеб положил ладонь на ее обнаженную спину и силой заставил лечь на стол. Джейн почувствовала, как гладкая столешница холодит ее прижатую щеку и грудь. На мгновение Калеб убрал руку с ее спины, и Джейн услышала, как звякнула пряжка его ремня. Последовал звук расстегивающейся молнии, и его джинсы с глухим стуком упали на пол. Джейн с трудом сдерживала растущее возбуждение. Она попыталась повернуть голову, чтобы взглянуть на него, но, прежде чем это ей удалось, Калеб схватил ее за бедра и рывком вошел в нее. Она уткнулась лицом в столешницу и простонала. Он был таким твердым, что, когда раз за разом вонзался в нее, все глубже и глубже, снова и снова, это почти причиняло боль.
Джейн ощущала его руки на своих бедрах и слышала его тяжелое дыхание. Его бедра шлепали ее по ягодицам. С каждым толчком из его груди вырывался стон, стол ездил по полу. Каким же блаженством было принадлежать мужчине, отдаваться ему без остатка. Джейн выгнула спину и прижалась к нему, чтобы полнее насладиться их слиянием.
С ее губ сорвалось его имя:
– Калеб! Боже мой, Калеб. Трахай меня! Бери меня!
Он вонзался в нее все сильнее, глубже, яростней.
Джейн балансировала на грани между экстазом и болью. На столешнице, подпрыгивая, дребезжали столовые приборы. Упала чашка. Тарелка с грохотом полетела на пол и разлетелась вдребезги. Джейн подняла глаза и увидела отражение Калеба в застекленной картине на стене: напряженные ляжки, голый зад, жилистые руки, стискивающие ее обнаженные бедра. Весь покрытый испариной, он бешено двигал бедрами и стонал, как первобытный дикарь. Голова его была склонена, длинные спутанные волосы свисали на лицо, скрывая его из виду. По его ногам пробежала судорога, руки сжались в кулаки. Джейн почувствовала приближающийся оргазм и даже не попыталась сдержать его. Она знала, что Калеб испытывает то же самое, потому что он запрокинул голову, исступленно выкрикивая ее имя:
– Джейн! Джейн! Джейн!
Когда он затих внутри ее, до ее слуха донесся полувздох-полувсхлип, как будто он плакал. Джейн лежала неподвижно, распластанная на столе, в состоянии полной расслабленности. С этим, наверное, не мог сравниться никакой наркотический кайф. Калеб склонился и поцеловал ее в шею.
– Ты просто чудо, – прошептал он.
Ее губы изогнулись в улыбке.
– А ты животное.
Она открыла глаза и обнаружила, что стол уехал вперед на несколько футов и уперся в стену. На кухне не было занавесок, и, если бы кто-нибудь проходил сейчас мимо ее дома, они были бы видны как на ладони. При этой мысли Джейн почувствовала себя испорченной.
Калеб вышел из нее, осторожно помог ей подняться и, развернув к себе лицом, нежно поцеловал:
– С тобой все в порядке?
Она кивнула:
