После собрания все женщины подошли обнять Джейн, но ни одна не сказала, что все будет хорошо или что время лечит. Джейн про себя поблагодарила их за это. По пути к выходу Грейс перехватила ее и попросила подвезти до дома. Обыкновенно после их собраний она оставалась посидеть с другими дамами, поэтому Джейн поняла: старшая подруга хочет поговорить с ней наедине. Однако ни по пути к машине, ни когда они ехали, Грейс не сказала ни слова, а лишь с отсутствующим видом смотрела в окно.
Джейн подъехала к дому Грейс и припарковалась, а та по-прежнему продолжала сидеть неподвижно.
– Ты за что-то на меня сердишься? – спросила Джейн. Грейс вздохнула, но ничего не ответила. – Я ляпнула что-то не то на собрании? Что ты посоветовала мне поехать за ним в Остин? Я знаю, ты дала мне этот совет как подруга, и если ты не хотела, чтобы я рассказывала об этом на собрании, прости, пожалуйста. – Грейс не отвечала. – Ты по-прежнему считаешь, что я должна поехать за ним? Грейс?
Когда Грейс наконец обернулась к ней, в глазах у нее стояли слезы, а на лице застыло печальное выражение.
– Ты не единственный человек на свете, Джейн.
Ни разу на памяти Джейн Грейс не разговаривала с ней таким тоном, и Джейн немедленно поняла: случилось что-то очень скверное.
– Грейс, прости. Я не хотела… Что стряслось, Грейс? У вас с Бобом что-то не так?
– С Бобом? Он снова пьет.
– Пьет?
Грейс кивнула:
– По всей видимости, лет пять уже тому как. Он заявил, что не желает больше скрываться. Говорит, прекрасно может пить нормально, не знаю уж, что это значит.
Джейн не представляла, как утешить подругу. Боб действительно часто бывал в разъездах, но она и не подозревала, что он может утаивать подобные дела от Грейс.
– И что ты ему сказала? – наконец спросила она.
– Ничего не сказала, – отозвалась Грейс. – По правде говоря, меня не очень волнует, что он делает.
– В самом деле?
Грейс развернулась к Джейн лицом и в упор взглянула на нее:
– Джейн, мне нужно тебе кое-что сказать.
– Хорошо. Ты можешь сказать мне что угодно, Грейс. Ты же знаешь.
– Знаю. Но это трудно.
– Я не стану тебя осуждать, – пообещала Джейн. – В чем бы ни было дело.
Грейс посмотрела Джейн в глаза, и той померещилось в них виноватое выражение, как будто Грейс каким-то образом не оправдала ее ожиданий и собиралась в этом признаться. Но как Джейн ни пыталась предугадать, что Грейс хочет ей сказать, слова подруги прозвучали для нее как гром среди ясного неба.
– Я умираю, Джейн.
Эти слова еще не успели полностью проникнуть в сознание Джейн, а она уже задохнулась, оглушенная сокрушительной волной отрицания. Умирает? Грейс? Нет! Этого просто не может быть! Грейс была ее опорой, тем фундаментом, на котором она строила свою жизнь. Грейс была ее неизменной компаньонкой и, по сути, заменила Джейн семью, которой у нее толком никогда не было.
Грейс, видимо, прочитала все это на лице у Джейн, потому что кивнула и сказала:
– У меня мультиформная глиобластома. У нее даже собственная аббревиатура есть: МГБ. Врачи сказали, она появилась у меня в мозгу уже очень давно.
– Ты не умрешь! – замотала головой Джейн. – Должно быть какое-то лекарство.
– Она не лечится. Мне осталось от силы несколько месяцев.
Сердце у Джейн заколотилось как бешеное, на лбу выступила испарина. Почему-то вдруг стало трудно дышать.
– Но должны же существовать какие-то методы? Не может быть, чтобы ничего нельзя было сделать.
– Все, что можно сделать, – это только отсрочить конец. Да и то ненадолго. Операция не вариант из-за расположения опухоли. Облучать себя я тоже не дам. Хочу дожить последние дни по-человечески. Все, Джейн. Это конец.
Джейн решительно завела машину.
– Что ты делаешь?
– Везу тебя в Сиэтл в онкоцентр.
Грейс протянула руку, заглушила мотор и вытащила ключ из зажигания.
– Я знаю, что это тяжело, Джейн. Мне тоже тяжело тебе это говорить.
– Но тамошние врачи творят чудеса, – не сдавалась Джейн. – Есть новые методы. Экспериментальные. Лекарства.
– Я там уже была.
Перед глазами у Джейн все поплыло, голова закружилась, и на миг ей показалось, что она сейчас потеряет сознание. Ей понадобилось примерно с минуту, чтобы то, что она услышала, начало потихоньку проникать в сознание.
– Давно ты узнала?
– Довольно давно. Но до самого последнего времени мы не знали ни насколько все серьезно, ни насколько быстро она растет.
– Грейс… Боже мой, Грейс… Это несправедливо!
– Несправедливо. Но это правда. Я говорю тебе об этом сейчас, потому что хочу попросить тебя об одной услуге.
– Я не могу в это поверить.
– Джейн, ты меня слышала? Мне нужно, чтобы ты оказала мне одну услугу.
– Какую угодно. Я сделаю все, что бы ты ни попросила. Только скажи.
– Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Париж.
– В Париж?
– Да. Ты поедешь?
– Конечно поеду. Конечно. Но почему именно в Париж?
– Потому что мне всегда хотелось его увидеть. С самого детства.
– А как же Боб?
– Мы собирались поехать вместе, но в последнее время мы только и делаем, что ругаемся. Он пьет и все такое прочее. В общем, я попросила его не ехать. Но одна я ехать туда не хочу. Не могу.
– Тебе не придется ехать одной, Грейс. Я с тобой. Только скажи, Грейс. Можем вылететь прямо сейчас, если хочешь.
Глаза Грейс наполнились слезами. Она похлопала Джейн по колену, потом отвернулась и вновь устремила взгляд за окно. Джейн взяла ее руку в свои. Ладошка у Грейс была маленькая и теплая, сквозь пергаментно-тонкую кожу просвечивали голубоватые вены. Джейн не могла заставить себя поверить в то, что очень скоро эта рука станет безжизненной и холодной.
Она не могла в это поверить. Она отказывалась в это верить.
Но Грейс еще ни разу в жизни не солгала ей.
– Знаешь, что забавно? – произнесла Грейс, первой прерывая молчание. – Все эти годы я откладывала деньги на пенсию, а теперь они мне даже не понадобятся. Так что мы летим первым классом, я оплачиваю все сама и не желаю слышать от тебя по этому поводу ни единого слова. Ты меня поняла? Ни единого слова.
– Ох, Грейс! – Джейн не знала, что еще сказать.
– Ты много лет назад настояла на том, чтобы мы с Бобом застраховали свою жизнь, и все это время я добросовестно платила взносы, так что после моей смерти он получит кругленькую сумму, – продолжала Грейс. – Может даже закатить шикарную вечеринку, упиться до смерти и присоединиться ко мне прямо там же, если ему так захочется.
