До сих пор у нее не было никаких стóящих внимания секретов. Теперь же она скрывала нечто очень важное: брат, которого, как все предполагали, она оплакивала, оказался жив и находился неподалеку. Кроме того, между ними установилась тайная переписка. Сердце бедняжки нестерпимо ныло, а ум пребывал в рассеянности, поэтому тетушку Доротею ни в каком случае нельзя было бы назвать хорошей учительницей Дороти.
Между тем старый сэр Роджер заболел. Он простудился, и ему пришлось лечь в постель. Владелец Сторма редко позволял себе такую роскошь, и все домашние были в тревоге. Он наотрез отказался звать доктора и допускал к себе только Карбури, которому дал строгие указания:
– У меня нет ничего серьезного. Я только желаю, чтобы мне на обед приготовили горшок каши. Завтра я уже встану и буду таким же, как обыкновенно. Скажите об этом всем в доме, пусть не хлопочут и не беспокоятся обо мне.
– Скажу, сэр, конечно, непременно скажу, – поклонился верный слуга.
– Вы можете идти, Карбури. Оставьте меня одного. Если кто-нибудь спросит обо мне, скажите, что я сплю.
– Я думаю, сэр, что маленькая мисс немного утомила вас. Вы ведь не привыкли так долго сидеть в беседке.
– Удержите мою внучку, Карбури. Я не хочу, чтобы кто-нибудь входил ко мне.
– Всеми силами постараюсь исполнить это, сэр Роджер, но маленькая мисс…
– Не хочу слышать никаких «но». В эту комнату можете входить только вы.
– Слушаю, сэр.
Карбури на цыпочках вышел и на лестнице встретил Мэри.
– Он желает на обед кашу. Лучше добавьте в нее молока. Раз ему действительно нехорошо, он не рассердится, если мы приготовим все как следует.
– Но ведь он не умирает, правда? – забеспокоилась Мэри.
– Говорит, что у него ничего серьезного, но мне не нравится его лицо. А я знаю, какой вид бывает у людей, когда они сильно заболевают.
– Боже мой! Ведь он еще не настолько стар!
– Он очень стар, – вздохнул Карбури. – И что еще хуже, у него было много волнений. Волнения убивают больше всего.
– Это правда. Я еще беспокоюсь о мисс Доротее. Она так переменилась, что сама на себя не похожа.
– Ну этому-то как раз я не удивляюсь. Ей приходится ухаживать и следить за маленькой мисс, а это ох как непросто! – развел руками Карбури. – С другой стороны, мне никогда не было бы скучно, если бы такой ребенок сидел и разговаривал со мной.
– Ах, вы не знаете! Вы, мужчины, никогда ничего не замечаете, – Мэри сокрушенно покачала головой. – Маленькая мисс никому не мешает, и мисс Сезиджер беспокоит совсем не она.
– А вы видели мисс Доротею вчера вечером, когда она с сэром Роджером танцевала в гостиной? – спросил Карбури. – Маленькая мисс распоряжалась, и старик кланялся ей и выделывал па медленно и плавно, ну точно француз. Ей-богу, я чуть не задохнулся от смеха, глядя на них. Маленькая мисс открыла окна. Вот он и простудился.
– Господи, – изумилась Мэри. – Неужели вы хотите сказать, что танцевали взрослые, а мисс Дороти смотрела? Неужели мисс Сезиджер танцевала?
– Да еще как, и ее щеки горели, она казалась почти хорошенькой.
– Ну нет, она нехороша собой, – заметила Мэри. – Она слишком костлява.
– Как бы то ни было, они кланялись друг другу, наклонялись, а малышка раздавала приказания и перебегала от одного к другому, точно добрая волшебница.
– Что же вы вчера скрыли это от меня, Карбури? Могли бы шепнуть мне словечко, я бы тоже с удовольствием взглянула одним глазком.
– Побоялся, – признался Карбури, – я сам едва сдерживался от смеха. Мне казалось, что, если кто-нибудь еще придет смотреть на них, я не удержусь. Конечно, наш старик простудился из-за этого! А простуда опасна для старых людей, очень опасна.
– На вашем месте я не стала бы каркать, – оборвала его Мэри. – Через день-два он поправится.
– Вот и он говорит то же самое и не хочет, чтобы звали доктора. Между прочим, он приказал, чтобы к нему не пускали маленькую мисс.
– Да уж, это легче сказать, чем сделать.
– Ну, одним словом, я получил приказание. Так вы говорите, мисс Сезиджер тоже не совсем здорова?
– Это бросается в глаза, достаточно посмотреть на нее. Конечно, пища плоха, но прежде мисс Доротея просто набрасывалась на все, что ей подавали, а теперь еле дотрагивается до еды. И даже когда маленькая мисс заставляет ее смеяться, она смеется, так сказать, половиной лица. Посмотрите на нее, когда она молчит, и вы увидите, что ее гложет какая-то забота. И потом, Карбури, зачем она ходила в лес?
– В лес? – изумился старый слуга.
– О, я хочу только сказать, что ее что-то тяготит, тревожит.
– К чему рассуждать об этом попусту. Лучше идите-ка и сварите кашу нашему господину, – промолвил Карбури, сворачивая разговор.
Мэри пошла на кухню.
Все это происходило в тот самый день, когда мисс Сезиджер настраивала себя на опасную длинную прогулку – она снова собиралась пойти в лес, чтобы посмотреть, не ждет ли ее под плоским камнем письмо. О болезни отца она узнала во время завтрака. Карбури вошел и печально сообщил, что сэр Роджер останется в постели и что он просит домашних ни под каким видом не беспокоить его. Мисс Сезиджер бросила испуганный взгляд на Дороти, а девочка успокаивающе взглянула на тетку и проворковала, положив ручку на сердце:
– Я чувствую, что сегодня удачный, добрый день, и, конечно, буду прекрасно, прекрасно учиться.
Мисс Сезиджер отвела девочку наверх, и до обеда они занимались.
Дороти делала успехи в арифметике и легко осваивала книгу «Путь к знанию», одновременно обучая, как она выражалась, тетушку французскому языку. Она выучила все стихотворение «Я помню» и часто тихонько шептала его про себя.
Наконец пришло время отправиться в северный лес. Мисс Сезиджер, стараясь скрыть дрожь в руках, надевала шляпку.
– Дороти, – предупредила она, выходя из комнаты, – смотри, ни в каком случае не беспокой дедушку. Этого нельзя делать. Я ухожу на время.
– А мне нельзя с тобой, тетя?
– Нет, дорогая, не сегодня. Может быть, когда-нибудь в другой раз я возьму тебя, но не сегодня. Я иду гулять.
– Куда, тетушка?
– Маленькие девочки не должны задавать таких вопросов.
– Нет? – спросила Дороти. – Но ведь тогда маленькие девочки вообще ничего не будут знать.
– Взрослые сами научат их, чему нужно.
Дороти покачала головкой.
– Нет-нет, это не так, тетя Доротея. Если бы такие маленькие девочки, как я, не задавали вопросов, они ровно ничего не узнали бы.
– Ну, хорошо, во всяком случае, я не скажу тебе, куда иду, и, полагаясь на твою честь, надеюсь, что ты не будешь стараться узнать это.
