– Да, конечно, у вас было каменное сердце, – заметил Бардвел. – И, может быть, оно растаяло, и у вас теперь живое сердце, или, как говорит эта прелестная малышка, «чистое» сердце.
– Это был только бред, бред! – заметался больной.
– Нет, не бред.
Роджер остановил на тесте глаза, полные безумной надежды. Он снова начал перебирать легкое одеяло и побледнел еще больше прежнего.
– Я с самого детства был дурным малым, – сказал он. – За всю свою жизнь я не сделал ничего хорошего.
– Что говорить об этом…
– Во время моего бреда, – продолжал Сезиджер, – мне казалось, будто моя девочка попросила меня очистить сердце.
– Я мало бываю в церкви и редко читаю священные книги, но скажу одно: все, о чем эта прелестная малышка просит Небо, исполняется. Почему-то Всемогущий всегда исполняет ее желания, а потому, мне кажется, у вас будет такое сердце, как она желает.
Роджер был слишком слаб, чтобы покачать головой, но в его глазах осталось прежнее печальное выражение.
– Это был чудесный бред, – опять повторил он. – Я попросил ее прижаться ко мне, и она исполнила мою просьбу, точно действительно была подле меня.
– Да ведь она действительно была с вами! Была!
– Ну, не говорите пустяков, фермер, – Роджер засмеялся слабым, еле слышным смехом. – Сколько времени я проживу, по словам доктора?
– Недолго. Если бы вы вели раньше другую жизнь, не пили столько виски, вы могли бы еще поправиться, но теперь ваш час пробил. Вам нужно готовиться к встрече с Господом. Но мне кажется, так лучше для вас: здесь вы были слишком несчастны.
Роджер закрыл глаза. Через несколько мгновений его губы слабо задвигались, он зашептал что-то. Бардвел прислушался и стал различать слова:
– Дай мне чистое сердце, о Господи, обнови мою душу!
– Аминь, – фермер опустился на колени подле постели и спрятал голову в грубые руки.
Глава XX
Примирение
Напрасно тетушка Доротея ждала свою ученицу. В это утро занятия так и не состоялись. Мисс Сезиджер знала, что девочка, которой не слишком нравилось учиться, обязательно придет, потому что любит свою тетку и не станет огорчать ее. Дороти всегда исполняла принятые на себя обязательства, но подчинялась только собственным законам и установлениям. Главным же законом, по которому она жила, была любовь, желание радовать и беречь своих близких.
Старая дева ждала опаздывающую племянницу без всякой досады. Мисс Сезиджер не была нетерпелива, к тому же ей с самого детства пришлось приучаться к терпению. Мало-помалу она свыклась со своей участью, привыкла отказываться от своих желаний и заботиться только о других. Она была в своем роде очень хорошим человеком, хотя несколько ограниченным, ведь ей не пришлось видеть великих, благородных и прекрасных сторон жизни. Теперь ее сердцем владела Дороти и приносила ей отраду. Доротее жилось гораздо счастливее, чем раньше, и если бы не тревога о брате, если бы не воспоминание о душераздирающем крике накануне вечером, Доротея чувствовала бы себя в это утро вполне счастливой.
До появления в доме маленькой Дороти на дровах тоже экономили. Тетушка Доротея почти всегда зябко куталась в теплую шаль и не могла согреться. Теперь в камине будуара мисс Сезиджер постоянно горел яркий огонь. Доротея наслаждалась теплом и ждала племянницу, прислушиваясь, не раздадутся ли быстрые веселые шаги, не послышится ли нежный звонкий голосок, не распахнется ли дверь, не заглянет ли в нее прелестное детское личико. Но она не беспокоилась и не досадовала.
Через несколько минут мисс Доротея уселась в кресло подле камина, взяла французскую книгу и стала шепотом повторять некоторые фразы. Ни за что на свете она не созналась бы, как ей приятно заниматься с Дороти. В угоду малышке она хотела научиться говорить по-французски как следует. И старая дева так погрузилась в свои занятия, что даже забыла об уроках.
Когда прошли полчаса, три четверти, потом целый час, Доротея поднялась с кресла. Она быстро направилась в спальню, надела шляпу и старую кофточку и вышла в сад. Тетка всюду искала Дороти, но нигде не увидела малышку.
Доротея вернулась домой, и ей стало слегка досадно от мысли, что девочка, наверное, пошла в спальню к деду, потому что он не вполне здоров, и забыла о занятиях.
«Ну, – подумала мисс Доротея, – так не должно продолжаться. Правда, Дороти еще мала, может быть, не следует обращать слишком большое внимание на мелочи. Строгостью и наказаниями с ней не справиться, нужна только любовь и ласка. Она, конечно, у деда. Как он заботится о ней! Я никогда не видела ничего подобного. Видно, придется на сегодня отменить уроки. Конечно, нужно поговорить с девочкой и объяснить, что она поступила неправильно. Ей следовало бы спросить у меня позволения, но ведь она такая порывистая, такая впечатлительная и… Мне надо бы рассердиться, а я почему-то не могу не нее сердиться, не могу. Она совсем не похожа на обыкновенных детей».
Мисс Доротея собрала учебники, аккуратно поставила их на полку, сложила и спрятала зеленую скатерть, которой всегда покрывала стол во время уроков, и, снова сев подле камина, глубоко задумалась.
Ее мысли полетели к брату, которого все считали умершим. До сих пор, сколько она ни молила в письмах о встрече, он всегда отказывался повидаться с сестрой. Доротея свято хранила чужую тайну, но очень страдала от этого. Теперь ее терпение пришло к концу. Ей хотелось поговорить с Роджером, заглянуть ему в глаза. Мисс Сезиджер готовилась совершить самый смелый поступок в своей жизни – поступить по-своему, утолить жажду своего сердца, несмотря на запрет брата.
Она отлично знала, что помирить Роджера с отцом нельзя. «По крайней мере я повидаюсь с ним, – думала старая дева, – и расскажу, как все мы любим Дороти. Дам немножко денег, немного, но по крайней мере несколько золотых соверенов
[17]
, которые мне удалось скопить. После этого он, конечно, уедет, но, может быть, мы будем поддерживать с ним общение в письмах. Ведь нас связывает любовь к его прелестной дочке».
Мисс Доротея думала и о том, удастся ли ей сегодня пробраться к плоскому камню, чтобы передать письмо брату. «После ленча мой отец и Дороти поедут верхом, – подумала она, – не сесть ли и не написать ли Роджеру? Ведь это он так ужасно закричал вчера вечером. Да, да, я должна повидаться с ним, должна».
Она пододвинула стул к письменному столу и принялась писать. Мисс Доротея всегда писала медленно. Люди, которые редко занимаются этим, вообще долго пишут. Но окончить письмо ей не удалось. Едва она начала, как в дверь громко постучали палкой.
– Сейчас открою!
Мисс Сезиджер быстро спрятала письменные принадлежности, подбежала к двери и открыла ее.
На пороге стоял сэр Роджер, вполне здоровый и веселый.
