– Да нет, я-то – спец, – объяснил Алекс. – Просто денег нет.
Служебная страховка. Сам бы я лечения не оплатил. Сюда меня можно было в корзинке
доставить. Может, в ней и доставили… не помню.
Он чиркнул себя по поясу, по той невидимой линии, что пять
месяцев назад разделила его тело и его жизнь на две части. Жажда общения была
слишком велика, хотелось поговорить с кем-то, кто не видел его истории болезни,
кто мог оценить, выслушать, поцокать языком…
– Угораздило же тебя, – вздохнул охранник. – Ну… все
нормально? Главное восстановили?
Алекс затоптал окурок и кивнул в ответ на заговорщицкую
улыбку.
– Восстановили. Ладно, спасибо тебе.
– За что? – удивился охранник.
Но Алекс уже шел к дороге. Шел быстро, не оглядываясь. Его
действительно починили прекрасно, лучшего лечения нельзя было и желать… тем
более в его положении. Но после того как полчаса назад он, поставив последнюю
подпись в документах страховки, подтвердил, что не имеет никаких претензий к
медицинскому персоналу и признает свое состояние «идентичным прежнему», с
больницей его ничего не связывало. Абсолютно ничего.
С планетой, если говорить честно, тоже. Но покинуть Ртутное
Донце будет куда труднее.
Он пропустил несущуюся по автостраде машину, роскошный
спортивный «Кайман» ярко-алого цвета. Дошел до опоры монора, поднялся по
винтовой лестнице – лифт, конечно же, не работал.
– Снова вольное плавание. Правда, Бес? – сказал он в
пространство. И покосился на плечо.
Алекс действительно был одет не по погоде. Даже в эту
неожиданную оттепель, обрушившуюся на город накануне Дня Независимости. Джинсы
и ботинки, купленные на какие-то гроши, пожертвованные местным
благотворительным фондом, еще годились. А вот кожаный жилет, надетый поверх
футболки, смотрелся странно.
Зато Бесу было интересно.
Он жил на его левом плече. Маленькая, сантиметров в десять,
цветная татуировка. Бесенок с вилами в руках, хмуро и придирчиво
всматривающийся куда-то вдаль. Длинный хвост Беса был обмотан вокруг пояса,
наверное, чтобы не путался под ногами. Короткая серая шерстка походила на
мохнатый обтягивающий комбинезон.
Некоторое время Алекс придирчиво всматривался в мордочку
Беса. Мордочка была любопытная и довольно-таки спокойная. Самоуверенная.
– Пробьемся, старик, – сказал Алекс. Оперся о перила
остановки, перегнулся, сплюнул на блестящий стальной рельс.
Кроме него и Беса, здесь никого не было. То ли бесплатный
муниципальный транспорт и впрямь не пользовался популярностью, то ли просто
день такой выпал. День голубого неба, розового заката, окончания праздника.
Вчера гуляла вся больница… даже Алексу, формально еще больному, налили
сдобренного глюкозой и витаминами спирта.
На десятиметровой высоте властвовал ветер. Алекс даже
подумал, не стоит ли спуститься и подождать монор внизу, укрывшись за опорой.
Но тут все-таки было интереснее. Открывался вид на город – ровные ряды
небоскребов, уже укутанные всполохами реклам, линейки дорог. Очень
геометрически правильный город. С другой стороны, за голыми, заброшенными
давным-давно полями, угадывались строения космопорта. По мнению Алекса,
космопорт был расположен слишком близко к городу… впрочем, возможно, это и спасло
ему жизнь. Врач как-то обмолвился, что реанимационный блок, подключенный к
Алексу, выработал ресурс и отключился, едва того положили на операционный стол.
Нет, ну кто мог подумать, что полная страховка однажды
пригодится? Кто-то в офисе «Третьей грузопассажирской» будет скрипеть зубами,
подписывая счета за лечение. Впрочем, выхода у них нет.
– Пробьемся, – еще раз пообещал Алекс Бесу. Снова сплюнул на
рельс. И услышал легкую дрожь – приближался вагончик монора.
Двигался он неспешно – Алекс определил скорость
приблизительно в сорок восемь с половиной километров в час. Зато разрисован был
от души, словно пытался затейливостью окраски компенсировать медлительность.
Уже начинало темнеть, и часть рисунков и надписей слабо светилась, остальные
поблескивали, переливались, меняли цвет.
– Вот ты еще не остановись… – озабоченно сказал Алекс. Но
монор затормозил. С шипением открылась широкая дверь, украшенная небесталанным
шаржем на президента Ртутного Донца, господина Сон Ли. Алекс даже ухмыльнулся,
подумав, что предпочел бы видеть этот рисунок на месте обязательного в каждой
палате портрета, и вошел в вагончик.
Внутри монор не выглядел приличнее. Жесткие пластиковые
кресла, неработающий экран на глухой перегородке, отделяющей водителя от
пассажиров.
И публика оказалась вполне соответствующая.
Десяток молодых парней, развалившихся в креслах в конце
салона. Типичные натуралы, из тех, что перебиваются грязной работой. Все были
пьяны. Все курили травку. Все разглядывали Алекса с ленивым полусонным любопытством.
Чуть в сторонке от них дремала в кресле у окна девочка лет пятнадцати, такая же
замызганная, плохо одетая, с темными кругами под глазами.
Алекс сел в голове вагончика. Монор рывком тронулся.
– Как нам аборигены, Бес? – спросил Алекс. Покосился на
татуировку.
Мордочка бесенка кривилась в брезгливой гримасе.
– Совершенно согласен, – шепнул Алекс. Попытался устроиться
поудобнее, хотя и понимал всю тщетность попытки.
Что ж… по крайней мере здесь теплее…
Он даже подумал, что сумеет подремать четверть часа, пока
монор будет ползти по окраине.
– Уйди!
Алекс обернулся.
Ну вот. Как по заказу. Повод проявить героизм. Сразу по
выходу из больницы…
Один из парней сидел теперь рядом с девочкой. И медленно,
неспешно расстегивал ей куртку.
– Говорю – отвали! – резко сказала девочка.
Остальные натуралы просто наблюдали. И за своим товарищем, и
за Алексом.
Черт, интересно, хватило бы у них наглости на такое, будь
сейчас Алекс в форме мастер-пилота?
Сомнительно…
Но кто сейчас признает в нем спеца?
Девочка посмотрела на Алекса. Усмехнулась. Перевела взгляд
на парня.
Взгляд у нее был хороший. Не соответствовал внешнему виду.
– Бес, ну ты скажи, нам это надо? – спросил Алекс.
Татуировка на плече не ответила, она не умела говорить. Губы
бесенка были плотно сжаты, кулачки слегка разжались, выпуская когти.
Прищуренные глаза налились красным огнем.
– Уверен? – со вздохом произнес Алекс. Встал и пошел к
девчонке.
Парень сразу же развернулся, подобрался – он был не
настолько пьян, как изображал. И вся компания притихла.
