– Ну как это – наверное? Ким, каждый ребенок-спец знает, кем
он будет. Если девочка-гейша и мальчик-врач играют в доктора, они играют
по-разному. Девочке будет интересна эротическая составляющая, она изучает
простейшие сексуальные реакции; мальчик попытается выслушать ее дыхание, пульс,
прощупать костную систему и осмотреть гланды. Если ребенок-архитектор строит
замок из песка, этот замок простоит неделю. Как ты играла в детстве? Любила драться?
– Да.
– И побеждала?
– Конечно.
– А в куклы играла?
– Я и сейчас бы поиграла. – Ким вдруг хихикнула. – Когда
удрала из дома, взяла с собой Люситу. Это моя любимая кукла. Только она
осталась с сумкой… на одном корабле.
Алекс потер лоб. Ему не приходилось видеть девочек-спец,
заточенных под специальность бойца. Играют ли они в куклы? Может быть, но
почему-то ему казалось, что будущий спец будет обходиться с куклой как с
манекеном для отработки ударов…
– В доктора я тоже играла, – неожиданно сказала Ким. –
Только я не знаю, что мне было интереснее… пульс или сексуальные реакции.
– Ким, на мой корабль нужен боец-спец.
Девочка обернулась.
– Правда?
– Да. Но у тебя нет документов. И сертификата бойца тоже
нет. Что ты скажешь, если завтра мы пойдем в ближайшую клинику, проведем генный
анализ и ты получишь свои документы?
– Нет!
– Почему?
– Меня искать будут, как ты не понимаешь?
– Ты прошла метаморфоз. Теперь ты совершеннолетняя. Даже
если по условиям спецификации ты должна выплатить родителям ее стоимость, это
не ущемляет твоих прав как личности…
– Нет!
Ее голос взвился до крика. Настаивать дальше смысла не
имело.
– Но против работы на корабле ты ничего не имеешь?
– Не имею.
– Я что-нибудь придумаю, Ким. Если ты действительно
боец-спец, то все в порядке.
Девочка, насупившись, смотрела на него. Алекс терпеливо
ждал.
– Почему ты со мной возишься?
– Что ты знаешь о пилотах-спец? – вопросом ответил Алекс.
– Ничего! Ну, ты сказал, что у вас крепкие кости, хороший
глазомер…
– У нас еще повышенное чувство ответственности. Пилот
никогда не бросает пассажиров и экипаж.
– Но… я ведь еще не твой экипаж… – Девочка подошла к нему,
села у кресла, заглянула в глаза.
– Вчера у меня не было никакого экипажа, Ким. Я помог тебе в
моноре, накормил… дальше все покатилось. Так что не стоит благодарить меня за
доброту и бескорыстие. Я просто такой. Понимаешь?
– Как странно… – Все ее недавние слезы исчезли бесследно.
Ким протянула руку, коснулась лица Алекса. – Так ты… несвободен?
– Почему?
Ее рука гладила его лицо – медленно, изучающе, будто девочка
была слепой.
– Ты принужден быть добрым и заботливым…
– Ким, все мы к чему-то принуждены. Солдат обязан отдать
жизнь за человечество, врач – спасать жизнь больного, пилот – беречь экипаж. И
натуралы ничуть не свободнее нас. Мы меняемся в миг метаморфоза, когда
срабатывают нуклеиновые бомбы. Натуралов принуждают всю жизнь: родители, школа,
общество.
– Это другое.
– То же самое, Ким. Я знаю, что у меня усилена
ответственность за других. Ну и что? Разве это плохо? Вот если бы я был
циничной равнодушной сволочью… как следователь-спец, например… тогда стоило бы
переживать.
– Ты бы не переживал. Ты бы считал, что это правильно.
– Ким…
Алекс мягко поднял ее с пола, посадил к себе на колени.
– Ты в чем-то права, конечно. Но меня ничуть не смущают
детали моей специализации. Это как сетовать на красоту, здоровье, ум. Если бы
все проходили специализацию хотя бы по ряду моральных качеств, жизнь стала бы
лучше.
Ким кивнула. И все-таки ей явно было не по себе. Неужели
из-за того, что за поведением Алекса стояли материальные основы?
– Ким… не комплексуй. Я рад, что смог тебе помочь. Я сделал
бы это без всякой специализации. Ты очень хорошая девочка.
– Я тебе нравлюсь? – Она посмотрела ему в глаза.
– Да.
– Алекс… – Ее пальцы скользнули в волосы пилота. – Пойми
меня правильно, ладно?
– Я постараюсь.
– Ты можешь подумать, что я тебя жалею. Это не так. Или что
я плачу за добро. Это тоже не так…
Алекс осторожно закрыл ей рот ладонью:
– Ким. Не надо.
Девочка мотнула головой.
– Нет! Ты не понимаешь! Алекс… ну так не бывает, я знаю. Ты
мне не веришь!
– Ким, я тебе верю, но…
– Не веришь! Ты думаешь, что я маленькая развратная сучка.
Что и с Эдема я так добиралась…
Алекс промолчал. Он не исключал эту возможность, но и
единственно реальной ее не считал.
– Или думаешь, что я хочу как-то свой долг отдать… но дело
не в этом. Правда! Ты мне веришь?
Секунду пилот смотрел в ее глаза. Да, искусство врать
доступно многим. Но разве можно врать так?
– Ким, я тебе верю. А ты уверена, что это надо?
Вместо ответа она прильнула к его губам. В ее поцелуе не
было вечной неумелости гейш-спец, заточенных под образ нимфетки, не было и
сводящего с ума мастерства нормальной спец-гейши. Обычный поцелуй девочки с
небольшим сексуальным опытом. И в то же время…
Алекс понял, что отговаривать Ким ему абсолютно не хочется.
Несколько минут они целовались, жадно и исступленно. Алекс
стянул с Ким узкий пиджачок, расстегнул блузку. Не отрываясь от его губ,
девочка повела плечами, выскальзывая из одежды. Она все время прижималась к
Алексу – будто стесняясь наготы, и это уносило прочь назойливые воспоминания о
прошедшей ночи, когда в ее обнаженном теле не было никакой эротики, одна лишь
боль и страх…
Черт…
Черт!
– Ким, – отстраняясь, сказал Алекс. – Ким, Ким, остановись…
Девочка замерла, чуть испуганно глядя на него. Она уже
успела расстегнуть и наполовину стащить брючки… вот уж точно сцена из
эротической комедии…
– Ким… ты только из метаморфоза…
– Ну и что?
Голос у нее подрагивал, она возбудилась куда сильнее Алекса.
