Крепления с мягким щелчком зафиксировали его тело. Почти
бесполезная предосторожность – уж если откажут гравикомпенсаторы корабля, то
перегрузки разорвут живую плоть. Но самый безумный пункт инструкции рожден не
на пустом месте. За ним – чья-то жизнь и чья-то смерть.
– Контакт…
Теплая волна, смывающая уютный мирок пилотажной рубки.
Пространство, раскрывшееся во все стороны. Планета, космос,
корабли.
Мерцающая радуга – душа корабля. И чужие сознания, огненными
вихрями кружащиеся вокруг.
Еще никогда Алексу не доводилось видеть мир таким: находясь
в центре, у самой радуги. «Цапля» не в счет – это одноместный корабль.
Его экипаж ждал.
Алекс потянулся к маленькому белому вихрю. Он был уверен,
что это Ким, – и не ошибся. Вихрь выгнулся навстречу, Алекса обдало жаром –
смесью обожания, вожделения, кокетства… и чистой, ничем не замутненной
готовности разрушать. Алекс коснулся вихря, словно хлопнул ладонью о ладонь
девочки, и отпрянул. Назад, к радуге, к кораблю.
Тускло-красный плотный сгусток пламени. Джанет. Она не
бросилась навстречу капитану, лишь отсалютовала вспышкой света. Холодная,
умирающая звезда… в любой миг готовая взорваться всепожирающей вспышкой
сверхновой.
Рассеянное облако голубого света. Словно высокотемпературная
плазма, скованная магнитной ловушкой. Алекс с жадным любопытством смотрел на
Пака, пытаясь найти отличия от остальных. Навигатор не мог пользоваться
биотерминалом, нейроны его мозга не были перестроены, он входил в сеть корабля
через примитивный кабель, словно какая-нибудь паучиха из бухгалтерии
космопорта. Но вроде бы проблем это не создавало. Облако замерцало, приветствуя
капитана.
Дрожащий белый зигзаг. Пойманная молния. Когда Алекс вошел в
виртуальное пространство, молния вытянулась, распрямляясь. Энергетик. Почему-то
Алекс заранее был уверен, что Поль выглядит именно так. Просто и без затей, как
и положено новичку-астронавту, вчерашнему курсанту.
И наконец, второй мастер-пилот. Изумрудная спираль, горсть
драгоценностей, связанная невидимой нитью, кружащая вокруг радуги корабельного
сознания. На его появление Ханг вообще не отреагировал. Плохо…
Алекс двинулся навстречу радужному свету.
– Это я…
Радуга посветлела, каждый цвет спектра стал
болезненно-четким, ярким. Шесть цветов, которые в общем-то и видят в радуге
натуралы, превратились в семь, придуманных учеными. А потом расслоились на
бирюзовые полосы и морковные нити, багряные прожилки и канареечные пояса, серые
тени и песочные волокна.
– Прими меня…
Теплая ладонь. Шелест листвы. Солнечный свет. Материнские
объятия. Морская волна. Ласковый ветер. Сладость и покой. Замирающая страсть.
Пьянящая легкость. Щенячий восторг. Расслабленность и отдых. Сдержанная
гордость.
Этого не испытать никому из обычных людей. Все сразу. Все
радости жизни, все собранное по крупинкам счастье. Алекс, маленький,
пятилетний, снова бежал к морю, которое увидел первый раз в жизни, бежал,
смеясь от безудержной радости, к протянутым материнским рукам, к набегающей
волне… Алекс, замерев от восторга, держит на руках Лапу, свою собаку,
настоящую, взаправдашнюю, и Лапа с энтузиазмом лижет его лицо… Алекс,
празднующий свой тринадцатый день рождения, сидит перед праздничным пирогом, и
горят разноцветными огоньками свечи, и отец, еще молодой и безмерно гордый,
говорит про то, что в следующем году его сын станет спецом, пилотом, человеком
обреченным на счастье… Алекс, уже курсант, едва научившийся владеть своими новыми
способностями, целуется в городском парке с девочкой-натуралкой, его первой
официальной любовницей, неопытной и жаждущей обрести этот опыт с его помощью…
Алекс, впервые надевший форму пилота, стоит на плацу, и легендарный
мастер-пилот Диего Альварес обходит строй, прикрепляя курсантам к форме нашивки
и находя для каждого какое-то свое, особенное, слово… Алекс, потный и
обессиленный, выбирается из ложемента, едва держась на ногах, но внезапно
сузившаяся горловина канала уже пройдена, пройдена им, неопытным третьим
пилотом, и никто из пятисот пассажиров даже не заподозрил, как близка была
смерть… Алекс, едва вышедший из госпиталя, затерянный один на чужой планете,
без денег и связей, спасает девчонку-спеца, помогает ей пройти самый сложный в
жизни этап…
Это было что-то новое. Он даже не подозревал, как велика
была его гордость и радость, когда он спасал Ким. Но память живет своими
законами – и теперь с ним навсегда останется эта ночь и сдержанный восторг
человека, совершившего доброе дело…
Что-то кольнуло Алекса. Почти неощутимо – мгновенно смываясь
волной теплого радужного света. И все-таки кольнуло, перед тем как исчезнуть…
Перед тем как он стал кораблем.
И экипаж стал частью его самого.
Алекс послал приказ – не раздумывая, не оформляя его
словами, и белая молния разгорелась, подавая энергию, а изумрудная спираль
подняла «Зеркало» с бетонных плит, втянула опоры, в последний раз
протестировала оборудование. Голубой свет раскрылся веером, открывая перед ним
сотни взлетных траекторий. Белый вихрь и красное пламя – его сжатые в кулаки
руки напряглись, готовые начать бой – один на один со всем Ртутным Донцем, со
всем миром…
Теперь, когда Алекс слился с кораблем, все они стали единым
целым, объединенным его волей.
Как оно и должно было быть.
Алекс встал с ложемента, потянулся. Все вокруг еще казалось
неправильным, ненастоящим. Слишком маленькая рубка – после бескрайнего
пространства. Выбирающийся из креплений второй пилот – вместо изумрудной
спирали. Колотящееся сердце вместо беззвучного потока энергии.
– Семь минут и тринадцать с половиной секунд, – пробормотал
Ханг, опуская ноги на пол. – Вы считаете, для первой тренировки достаточно,
капитан?
– Вполне.
Алекс чувствовал, как изменился его тон, но поделать ничего
не мог. Да и зачем? Теперь он стал настоящим капитаном.
В этом и был смысл всей тренировки – ощутить каждого члена
экипажа и вложить в их сознание свой образ. В этом, а никак не в слаженности
действий, которая приходила неизбежно.
– Капитан?
Он посмотрел на Моррисона.
– Вам интересно, как вы выглядите со стороны?
Алекс подумал секунду и кивнул:
– Да.
– Белая звезда. Такая яркая, что трудно смотреть… даже там.
Крошечная белая звезда. Когда вы слились с кораблем – радуга будто взорвалась
изнутри.
– Красиво? – уточнил Алекс.
Моррисон помедлил с ответом.
– Не знаю. Эффектно, ярко… красиво, пожалуй.
