– Я, мастер-пилот, Александр Романов, спец, подданство
Земли, заключаю приведенный на экране стандартный трудовой контракт с компанией
«Небо» и принимаю на себя обязанности капитана и мастер-пилота корабля
«Зеркало» на срок два года.
– Принято, – сообщил терминал. – Информация направлена в
профсоюз пилотов и компанию «Небо». Осуществить трансфер денег на ваш счет?
– Да.
– Выполнено. Предоставить документацию на корабль?
– Да. В твердой копии.
Алекс чувствовал, что где-то позади захлопнулась дверца
мышеловки. Но кусок сыра уже был в его зубах, и он не собирался портить себе
аппетит немедленно.
– Включить торговый режим.
– Невозможно в минимальной конфигурации.
– Оплачиваю данный номер гостиницы на срок одни сутки в
максимальной конфигурации.
– Принято.
– Ближайшая аптека со службой экстренной доставки.
Видеорежим.
Где-то внизу, в холле, наверняка усмехнулся ночной портье,
когда Алекс оплатил номер на сутки и по полной стоимости. Обычное дело: спец
решил продлить удовольствие.
– Тебе бы такое развлечение, – покосившись на неподвижное
тело девочки, пробормотал Алекс. А на экране уже появилось лицо
девушки-натуралки, одетой в бледно-зеленую форму аптечного служащего.
Глава 2
Закукливание началось ровно в полночь, будто организм Ким
сверялся по часам. Девочка вскрикнула, вытянулась, сбрасывая одеяло. Застыла на
кровати, медленно выгибаясь дугой.
Алекс повертел в руках ампулу обезболивающего, но спешить не
стал.
Метаморфоз – процесс неприятный, даже если перестройка
организма минимальна. А уж в случае бойца-спец, да еще и с нарушенным графиком…
Вначале ее вырвало, одной желчью. Алекс принес девочке воды,
помог напиться – она вряд ли понимала, что происходит, но жадно приникла к
стакану. Потом начались кровотечения. Женщинам, в силу физиологии, труднее
переносить закукливание, чем мужчинам, – на взгляд Алекса она потеряла не
меньше полулитра крови. Он ввел Ким два стограммовых флакона кровезаменителя,
третий попросту не успел – вены стали ускользать из-под пальцев. Тело девочки
сотрясала мелкая дрожь, кое-где проступал кровавый пот. Алекс молча сидел у
кровати, временами обтирая ее бактерицидными салфетками. На полу уже валялась
маленькая грязная горка. Бес на его плече брезгливо морщился.
– Ничего, потерпишь, – сказал ему Алекс. – За мной тоже
убирали кровь и дерьмо.
Возможно, Бес уточнил бы, что это делали санитарки из
натуралок, привычные к такой работе и получающие за нее деньги. Но коллоидные
татуировки не умеют говорить.
В два часа ночи тело девочки окостенело. Пульс почти не
прощупывался, сердце билось редко, хотя и сильно. Алекс подключился к
медицинской базе данных, просмотрел рекомендации, после чего поднял Ким с
кровати, отнес в ванную и уложил в теплую воду. Разумеется, инвалидный набор в
ванной комнате был, и Алекс пристегнул девочку ремнями так, чтобы она не могла
захлебнуться. Четверть часа передышки, которую ему обещал компьютер, он
потратил на проветривание комнаты. Грязное белье и салфетки упаковал в
пластиковый пакет. Вышел в коридор и выпил чашку кофе из автомата.
Когда он вернулся, Ким уже порвала один страховочный ремень
и пыталась дотянуться губами до мутной теплой воды.
– Вот дурочка, – вытаскивая ее из ванны, сказал Алекс. –
Дура ведь, а?
Девочка не отвечала. У нее сейчас оставались лишь простейшие
животные инстинкты. Но в его руках она неожиданно успокоилась, позволила
уложить себя на матрас, с жадностью выпила два стакана минеральной воды и
затихла.
Алекс постоял, глядя на нее, недоуменно пожал плечами. Судя
по всему, первичная перестройка организма закончилась, внутренние органы
видоизменились. Но внешне Ким ничем не напоминала обычного бойца-спец с их
плотной сероватой кожей, расширенными глазами, рельефной мускулатурой,
укрупненными пальцами рук…
Следующим этапом метаморфоза была стабилизация тела. Но
девочка преподнесла ему сюрприз.
Перестройка пошла заново. Вторая волна перестройки тела –
это программировалось, но редко, очень редко.
На этот раз Ким стала кричать от боли. Очень слабо, у нее не
оставалось сил на такую мелочь, как крик, но настолько жалобно, что услышь ее
кто-нибудь – через пять минут в номер ворвалась бы полицейская спецбригада.
Алекс ввел ей две ампулы наркотика. Спустя четверть часа не
выдержал, вколол кардиостимулятор и добавил еще одну дозу обезболивающего.
Бес на его плече возмущенно приставил палец к виску.
– Да, если умрет – все повесят на меня, – согласился Алекс.
– Понимаю.
Когда он вновь стал прослушивать сердце, то услышал лишь
тишину.
Но девочка размеренно дышала.
Ему потребовалось несколько минут, прежде чем он догадался
прослушать всю грудную клетку.
Сердце переместилось на центр груди.
– Зараза, – только и сказал Алекс, выпрямляясь. Как будто
девочка знала заранее все, что с ней произойдет. Как будто у нее было время
сообщить ему детали метаморфоза.
В общем-то – логичная трансформация для бойца-спец. Может
спасти жизнь, если кто-то станет прицельно стрелять в сердце.
К четырем утра Ким притихла. Дыхание стало ровнее и глубже,
сердце, обосновавшееся посередине груди, стучало ритмично и спокойно. Другое
дело, что щеки у девочки ввалились, проступили ребра и тазовые кости, будто она
неделю голодала. Карман на животе раскрылся – кожа воронкой втянулась внутрь,
четко обозначив мышечное кольцо. Приобретение для спеца не столь бесполезное,
сколь странное. Скорее оно пригодилось бы контрабандисту, но кому нужен
контрабандист-спец?
– Затейники были твои родители, – сказал Алекс. Вытер
покрытое потом лицо девочки. Трудно было поверить, что несколько часов назад
она тремя ударами вырубила крепкого мужика.
Пожалуй, увидев Алекса с такой подружкой, портье мог бы и
отказать им в номере.
Зато стабилизация шла ровно, будто все происходило по
графику, в больничной палате, под присмотром опытных медиков. Салфетки
кончились, Алекс обтер девочку мокрым полотенцем и присел у окна покурить.
Похоже, с перестройкой тела она справилась. Но любой спец состоит не только из
мускулов, нервов и внутренних органов. Есть еще мозг.
И это в общем-то главное.
Ким застонала.
Алекс загасил сигарету, сел рядом, взял ее за руку. Его
товарищ, навигатор-спец из «Третьей грузопассажирской», утверждал, что спец,
выходящий из стадии куколки, фиксируется на находящихся рядом людях, переживает
своеобразный импритинг. В пример он приводил себя, женившегося на медсестре,
опекавшей его во время закукливания. Теория была красивая, Алекс с ним не
спорил, но сам не испытывал ни малейших чувств к медсестрам и врачам, бывшим с
ним при метаморфозе. Уж если у него и произошел импритинг, так, наверное, на
крепкий сладкий кофе, которым его поили в ходе закукливания.
