Томек с трудом проглотил несколько кусков вяленого мяса.
Картер приказал ему лечь у самого костра. Томек лежал под низким кустом
и с ужасом думал о своем положении. Его схватили опасные бандиты. Они,
конечно, прикончат О'Донеллов, а за него потребуют выкуп. В лагере
остались только два матроса. Что будет, если Картер узнает об этом?
Томек очень боялся Картера, столь равнодушно говорившего
об убийствах. Раздумывая об ужасном положении, в каком он очутился,
Томек дрожал от страха.
Время тянулось медленно. Бушренджеры укладывались спать.
Один из них остался сторожить пленников и поддерживать костер. У него
было отвратительное лицо, покрытое оспинами. Он уселся на обломок скалы и
бдительно вглядывался в темное устье ущелья, время от времени
внимательно разглядывая спящих пленников. Томек пристально следил за
ним, не делая ни одного движения. Спустя некоторое время стражники
сменились. Новый часовой столь же бдительно смотрел за всем происходящим
вокруг бивуака. Но когда его, в свою очередь, сменил третий разбойник,
положение изменилось: этот, недолго думая, подбросил веток в костер и
немедленно завалился спать. Зевая во всю глотку, стражник смотрел на
звезды, блестевшие на небе.
Сердце в груди Томека стало биться сильнее, потому что
он заметил, как разбойник, стороживший лагерь, преклонил голову к земле и
погрузился в сон, время от времени похрапывая.
«Если я до свету не вернусь в лагерь, случится несчастье, – думал Томек. – Ах, если бы мне удалось бежать...»
Томек решил немедленно привести свое намерение в
исполнение. Ведь руки у него были свободны. Картер связал только ноги,
потому что считал мальчика неопасным противником. У Томека сохранился
его охотничий нож. Во время борьбы с О'Донеллом сорочка Томека
выпросталась из брюк и прикрыла собой оружие. Нащупав рукоятку ножа,
Томек осторожно вытянул лезвие из ножен и перерезал веревку, связывающую
ноги.
«Достаточно влезть на скалу, и путь к бегству
свободен, – думал Томек. – Но что будет, если кто-нибудь из
разбойников проснется? Ах, лучше не думать об этом! Если бы со мной был
мой штуцер!»
Томек внимательно осмотрелся вокруг. Ствол его штуцера
поблескивал рядом с карабином Картера у самой головы разбойника. Томек
поднялся с земли и шаг за шагом стал красться к спящему Картеру, не
спуская с него глаз. Томек чувствовал странный холод, пронизывающий все
тело; он затаил дыхание, но сердце бешено колотилось в его груди. Всего
лишь три шага отделяют его от Картера.
Вдруг...
«Шшшш...!»
Томек остановился, как вкопанный. «Шшшш...!» – снова
послышался странный звук. Томек взглянул по направлению, откуда
доносилось шипение. Это О'Донелл призывал его, кивая головой. Томек
заколебался, не зная как поступить. Ведь это О'Донелл виноват в его
пленении. Но, если он не послушает бородача, тот разбудит всех
разбойников своим шипением. Поэтому Томек осторожно сделал два шага и
очутился рядом со старым О'Донеллом.
– Есть у тебя нож? – шепотом спросил золотоискатель.
Томек кивнул головой.
– Перережь веревки, – шепнул бородач.
Томек в ужасе отпрянул. Он ни под каким видом не
освободит человека, втянувшего его в это ужасное положение. Ведь что
сделает О'Донелл, освободившись от связывающих его пут? Бросится на
Картера. Начнется борьба. Конечно, разбойники убьют О'Донеллов, и весь
их гнев обрушится на Томека. Нет, он не может и не должен вмешиваться в
дела ужасных людей.
О'Донелл заметил его колебание. Кивком головы попросил наклониться к нему. Томек исполнил просьбу.
– Боже мой, неужели ты не понимаешь, что они убьют меня и сына, как только найдут золото? – шепнул он Томеку.
– Я приведу на помощь людей из нашего лагеря, – тихо ответил Томек.
– Не успеешь... Умоляю тебя, не выдавай нас безоружных этим... убийцам... Позволь мне погибнуть, как подобает мужчине.
Томек все еще колебался. Можно ли отказать в помощи
золотоискателям, попавшим в тяжелое положение? При блеске угасающего
костра Томек прочел в глазах старика мольбу о помощи, и увидел, что по
его лицу, изрытому морщинами, катятся тяжелые слезы. Томек внезапно
понял, что если он не выполнит просьбу старика, воспоминание об этих
слезах будет преследовать его всю жизнь.
Томек быстро принял решение. Приложив палец к губам, он
потребовал от старика О'Донелла полной тишины. Достал нож, перерезал
узлы на ногах и руках старика, и передал ему нож. О'Донелл крепко пожал
руку Томека и продолжал неподвижно лежать на земле. Томек понял:
О'Донелл оставляет ему время для бегства. Но бегство... без оружия...
это невозможно.
Томек
осторожно стал продвигаться в сторону штуцера. Вот он уже совсем рядом.
Достаточно протянуть руку. Томек медленно вытягивает правую руку к
блестящему стволу, вперив одновременно взор в лицо спящего Картера. Но
что это? Рука Томека неподвижно застыла в воздухе. Обман зрения или
действительность? Картер смотрит на него? Томек чувствует на себе
холодный безжалостный взгляд бандита...
«Он не спит!» – думал Томек. Чувствует, как от страха у
него на голове волосы встают дыбом. В голове проносится молниеносная
мысль. Он должен схватить штуцер. Патрон, Томек знает это, уже загнан в
ствол, но сумеет ли он выстрелить в спящего? Нет, нет! Он не может этого
сделать.
Как вдруг раздался хриплый голос Картера:
– Иди спать, щенок, не то скручу тебе голову как цыпленку!
Томека пронзила холодная дрожь. Ведь О'Донелл убежден,
что грозный бандит не сдержит данного слова. Что будет с Томеком, когда
золотоискатели погибнут от руки Картера? Что будет с его товарищами в
лагере? Томек внезапно понял, что Картер хуже того тигра, которого ему,
Томеку, пришлось застрелить... Томек схватил штуцер.
Картер вскочил на ноги быстро и ловко как кот.
– Давай сюда! Надо тебя связать... – буркнул он.
Слова бандита разбудили часового. Он вскочил с земли,
разразясь громким ругательством, и подбросил хворосту в костер. Вскочили
на ноги и остальные бандиты.
– А ну-ка сюда, немедленно ко мне, ты!.. – Картер направился к Томеку.
– Картер! Стой! Ни с места!.. – крикнул Томек. – Ни с места! Буду стрелять! Ей-богу выстрелю!
Томек шаг за шагом отступал и, наконец, уперся спиной в
отвесную каменную стену. Картер медленно шел за ним, вперив в него
холодный взгляд. Он не испугался даже металлического щелчка
предохранителя.
Палец Томека уже был готов нажать курок. Как вдруг он
скорее почувствовал, чем увидел у своих ног Динго, глухое, злобное
ворчание которое перешло в протяжное завывание. Как только Томек узнал
своего Динго, ставшего между ним и бандитом, в его сердце появилась
надежда. Присутствие собаки доказывало, что помощь уже близка.
