– Вы хотите сказать, что их смерть была не случайной? – еле заметно, уголками губ улыбнулся Ирвинг.
– А вы как думаете? – вопросом на вопрос ответила она.
– Все может быть, – уклонился от прямого ответа Ирвинг.
– Вы как хотите, но я думаю, это благородное собрание больше не нуждается в моем присутствии! – дал наконец волю своему гневу Ландауэр. С этими словами он решительно поднялся и уже на пороге, оглянувшись, заявил: – Я остаюсь в вашем распоряжении для выполнения нашего договора. Все материалы, нуждающиеся в моей экспертной оценке, вы можете скидывать на мой мэйл. Только увольте меня от общения с этой мадемуазель.
– Тоже мне, эксперт! Даже не сумел правильно перевести «найденный в воде»! – вполголоса проговорила Кася.
Но Ландауэр услышал и прошипел:
– Я так и перевел – «найденный в воде». Мало того что не компетентна, да еще и лгунья в придачу!!!
Профессор вышел, с грохотом захлопнув за собой дверь. В кабинете установилось смущенное молчание. Тишину нарушил Рэйли:
– Что же, на сегодня, я думаю, споров хватит. А теперь, Ирвинг, познакомь мадемуазель Кузнецову с нашими специалистами, и продолжим этот разговор завтра.
Ни Кася, ни Ирвинг противоречить не стали, поднялись и вышли из кабинета. По дороге Ирвинг быстро посвятил ее в суть дела, потом провел в рабочий зал, но команду Рэйли, состоявшую из трех компьютерщиков и двух маститых шифровальщиков, регулярно работающих на секретные службы, представлять не стал. Работа была в самом разгаре, и им явно было не до светскостей.
– Есть прогресс? – поинтересовалась она.
– И да, и нет. Письменность – нечто среднее между клинописью и иероглифами, но все-таки ближе к иероглифам, хотя сложно определенно утверждать, – пожал плечами седовласый мужчина с африканскими чертами лица. – К сожалению, в нашем распоряжении только три таблички. Мы нашли три похожих словосочетания, повторяющихся на каждой из трех табличек. Так как оно явно выделено, то, скорее всего, это имя собственное.
– Может быть, даже название какого-то божества, так как оно крупнее остальных, – вступил в разговор второй мужчина.
– Вполне может быть, – согласился первый. – Или вот эти два символа повторяются также достаточно часто, но проблема в том, что они не совсем похожи. Что это? Небольшое искажение писцом или каждый раз они имеют несколько иной смысл?
– На мой взгляд, вот эти 56 А и 56 Г схожи, а 56 Е – от них явно отличается: может быть, единственное и множественное число?
– Это может быть и род женский, мужской или еще какой-нибудь.
– Если в этом языке существовали роды и числа, – оторвался на минуту от компьютера молодой щеголь в белоснежной рубашке.
В этот момент все заговорили, словно по команде. Суть спора сводилась к следующему: начиная с какого процента схожести можно было относить знаки к одному и тому же символу. Одни настаивали на традиционных пятидесяти процентах. Для других схожесть должна была составлять не меньше семидесяти и т. д. Каждый ссылался на известные ему языки, вне зависимости от того, к какой языковой группе они относились и какой тип алфавита или письменности использовали. Ясно было одно: до расшифровки неизвестного языка группе было не просто как до Луны, а гораздо, гораздо дальше, расстояние, скорее всего, исчислялось несколькими десятками световых лет.
– Может быть, следовало начать с выработки хоть какой-то рабочей гипотезы о возможном происхождении этих табличек и этого языка? – не выдержала Кася. Память, словно по команде, вытащила из своих запасников один из последних разговоров с человеком, называвшим себя Ринатом Бикметовым. Как он тогда сказал? «История человеческого общества изобилует и странными вещами, и исчезнувшими цивилизациями». И она озвучила эту фразу. Участники команды заинтересованно повернулись к ней. Ирвинг нахмурился, зато седовласый шифровальщик радостно откликнулся:
– Вот только специалиста по неопознанным летающим объектам нам и не хватает!
– Зря смеетесь, мадемуазель права, – внезапно вступился за Касю молодой щеголь, – в наших руках находятся таблички с никому не известным языком из весьма интересного материала, если верить первому впечатлению мадемуазель. Сопоставим эти факты с тем, что какой-то особый народ, обладавший высочайшим уровнем знания, в тот или иной момент оказал решающее влияние на развитие древних цивилизаций. Тогда вопрос, что это за народ и мог ли бы он быть носителем этого странного языка и изобретателем этой странной письменности, мне совершенно не кажется праздным.
Спор продлился еще минут двадцать. После этого все, устав и так и не придя к единому решению, уткнулись в экраны компьютеров. Кася же, попросив Ирвинга скинуть на ее мэйл дополнительную информацию по Пинскеру и Андерсону, а также о первых выводах только что увиденной команды, отправилась домой. Смысла дальнейшего пребывания с командой Рэйли она не видела. Необходимыми навыками в расшифровании древних языков она не обладала, а переливать из пустого в порожнее не хотелось. Ей гораздо важнее было вернуться домой, отдохнуть и переварить всю накопившуюся за день информацию. А ее становилось все больше и больше. И все это изобилие грозило захлестнуть ее с головой. И снова ее заносило в неведомые дебри, в глубине которых плавала загадочная Атлантида.
* * *
Египет, 1639 г. до н. э.,
время правления последнего фараона
XIII династии Тутимайоса
Шу этим утром мучило странное беспокойство. Откуда оно взялось, Шу не знал. Но чувство не отпускало, сдавливая трепыхающееся сердце безжалостной рукой. И все из-за того, что сегодня фараон особенно пристально посмотрел на него. Иногда Шу казалось, что Сыну Неба все известно о его предательстве. Потея и проклиная собственную слабость, хранитель архива, покружив по коридорам дворца, повернул в сторону архивов. Он помнил о своем обещании Нектанебу, но незнакомец больше не появлялся. Как ни странно, ему от этого легче не становилось. Мужчина прислонился к стене, пытаясь отдышаться. Неожиданно в отдалении заметил показавшуюся знакомой фигуру. Лица в полумраке было не видно. Но по движениям, походке и по этой немного странной манере держать голову немного набок Шу узнал своего мучителя. Сам не зная почему, Шу последовал за незнакомцем. Внезапная решимость овладела им. Он был готов закричать, позвать на помощь стражу, но в этот момент незнакомец обернулся. В шоке хранитель архива застыл на месте. Потрясение было настолько сильным, что он совершенно забыл о необходимости скрывать собственные чувства.
– Это был ты, Ипур! – вырвалось у него.
– О чем это ты? – с удивлением спросил интендант.
– Так, просто вырвалось, не обращай внимания, – поправился Шу.
– Дорогой Шу, что с тобой случилось, ты так побледнел? – заботливо придвинулся к нему Ипур.
Но Шу отшатнулся и даже приподнял руку, словно пытаясь защититься от неведомой опасности. Глаза Ипура сузились:
