Что ж, теперь можно сесть в уголке рядом с дверью и дождаться явления снайпера. Я устраиваюсь на пыльном полу, прислоняю затылок к прохладной стене, прикрываю глаза.
Слух напряжен до предела. А в сознании одна за другой всплывают картины из далекой юности.
Так уж получилось, что нормально обращаться с оружием я научился на Кавказе, где мне довелось служить сразу после окончания военного училища. Разумеется, в курсантскую пору нас регулярно вывозили на полигоны и стрельбища, где доверяли и автоматические гранатометы, и крупнокалиберные пулеметы, и современные винтовки со снайперскими прицелами. Но одно дело постреливать раз в пару месяцев, и совсем другое – не расставаться с оружием днем и ночью.
На первую для меня операцию мы вышли в составе двадцати восьми человек. Задача: атака пограничного горного села, где, по докладам разведки, засел известный амир с личной охраной. Дабы подойти туда скрытно, мы передвигались в основном по ночам, днем отсыпались в лесах и лощинах.
Командовал отрядом прожженный спец майор Белозеров. Едва солнце скатывалось по небосклону к высоким вершинам, мы выстраивались длинной цепочкой и трогались в путь. Впереди, как правило, шла дозорная группа – пара опытных контрактников.
Длина воображаемой прямой линии, проведенной на командирской карте и обозначавшей ночной переход, составляла около тридцати километров. Это приличное число показывало кратчайшее расстояние между двумя точками, но абсолютно не соответствовало реальной траектории марш-броска. Группе надлежало изрядно попетлять по ущельям, обойти несколько вершин-трехтысячников на пути к российско-грузинской границе. К тому же нам постоянно встречались крутые подъемы и опасные спуски, которые отнюдь не ускоряли наше приближение к цели.
На исходе вторых суток похода, едва небо на востоке стало фиолетовым, командир объявил:
– Привал. Все готовятся к ночлегу. Кроме лейтенанта Пинегина.
«С чего бы такая честь?» – подумал я и поднял на майора взгляд, наполненный смесью мольбы и ненависти.
В тот момент меня одолевала смертельная усталость, я думал только об отдыхе.
– Сними ранец с разгрузкой, бери автомат – и ко мне! – распорядился майор, осмотрел мое оружие с подствольным гранатометом, указал рукой вниз. – А ну-ка забрось гранату вон в ту расщелину между кривым деревцем и кустом.
Цель, указанная мне, темнела в конце пологого склона, метрах в двухстах от нашей команды, расположившейся на ночной отдых. Я сомнительно шмыгнул носом, опасливо повертел головой.
– Не бойся, обвала не случится. Да и звук из лощины далеко не разойдется. Стреляй!
Я вогнал гранату в ствол, прицелился, как наставляли училищные инструкторы, и выстрелил.
Граната ушла левее и легла с большим перелетом. Звук разрыва, ослабший из-за отсутствия вертикальных скал, вернулся ко мне с приличным запозданием.
Вторая попытка оказалась столь же неудачной. Теперь небольшой заряд взорвался на склоне, не достигнув заветного разлома горной породы.
Я занервничал. Сзади за тренировочной стрельбой наблюдали сержанты и рядовые. Должно быть, они негромко посмеивались над моим провалом на экзамене. Как же я в тот ответственный момент жалел о том, что никто из инструкторов не стремился развить в курсантах снайперских способностей. Учили абы как. Сделал положенные пять выстрелов, и все, свободен.
Когда я заправлял третью гранату, руки мои тряслись от волнения. Выступы ни в какую не желали попадать в направляющие короткого и широкого ствола. Я с трудом справился с задачей, поводил вверх-вниз «калашом», постарался прицелиться и выстрелил снова.
На этот раз у меня тоже не получилось попасть в цель.
– Сержант, покажи, что может это оружие в умелых руках! – приказал майор и достал из кармана пачку сигарет.
Опытный вояка взял у меня автомат, быстро перезарядил гранатомет и, почти не прицеливаясь, нажал на спусковую скобу. Заряд описал крутую дугу и влетел точно в расщелину, из которой тотчас поднялся клуб пыли и дыма.
– ГП-30 – отличная штука, – сказал сержант, беззлобно усмехнулся, возвратил мне оружие, хитро глянул на майора и признался: – Мы все прошли подобное обучение. Теперь с такого расстояния попасть в открытую форточку – как два пальца об асфальт.
– Товарищ майор, разрешите немного потренироваться? – произнес я, задетый показательным уроком.
– У вас с сержантом пятнадцать минут. Только оставьте десяток гранат. Они нам в деле пригодятся.
Похожим образом майор Белозеров – дай-то Господь ему здоровья! – натаскивал меня в каждой последующей операции. Месяцев через шесть я научился вполне сносно пользоваться всеми видами стрелкового оружия, имевшегося в распоряжении спецназа. Зачастую с первой попытки закидывал ГП-30 в нужное окно. Одним выстрелом из снайперской винтовки высверливал дырки в головах бандитов с дистанции пятьсот-шестьсот метров. Отлично освоил автомат и неплохо овладел личным оружием офицера – пистолетом.
Я трясу головой, отгоняя сонливость вместе с воспоминаниями, и смотрю вверх. Вместо крыши над головой чернеет небо с мириадами разноцветных звезд. Сегодняшнее утро выдалось ненастным, но к обеду погодка наладилась. К ночи ветер стих окончательно. Это было очень кстати, так как его порывы помешали бы мне распознать шаги внутри недостроенного дома.
Я по-прежнему сижу, прислонившись спиной к кирпичной стене. Винтовка, готовая к стрельбе, стоит рядом, пистолет с глушаком торчит за поясом. Время ползет медленно, а порой, как мне кажется, и вовсе останавливается.
К полуночи я нестерпимо хочу спать. Сказывается усталость, накопившаяся за последние дни. К тому же прошлой ночью отдохнуть не получилось.
Я массирую виски подушечками пальцев, затем энергично разминаю шею. Обычно эти нехитрые упражнения помогают мне взбодриться и забыть про усталость.
Внезапно за дверью слышится шорох. Я замираю, напрягаю слух.
Тишина.
Спустя полминуты шорох повторяется.
Снайпер? Или на стройку наведался бродячий кот?..
Вот опять!.. Шорох и едва различимый хруст.
Нет, кошки таких звуков не издают. Они слишком легкие и передвигаются бесшумно. Это хрустят на бетонном полу крохотные камешки. Значит, по холлу третьего этажа кто-то ходит.
Вслед за догадкой оживает дверь. Мои глаза давно привыкли к темноте. Я хорошо различаю пятно на полотне, выкрашенном светлой краской. Оно дважды легонько дергается. Черенок от малярного валика, вставленный в ручку, выдерживает испытание. Он лишь немного съезжает вниз по стене, в которую упирается.
Сомнений у меня не остается. Наконец-то в недостроенный дом пожаловал Роман Брянов.
Я бесшумно поднимаюсь. Правая рука нащупывает холодный металл глушителя, интегрированного в ствол.
Стоп! Прежде чем взять оружие, надо освободить дверную ручку от черенка.
