Одна стена была полностью посвящена работам Сильвиана Фортье. Большую часть из них Рейко никогда не видела, но по едва заметным мазкам и изысканному колориту она тут же узнала его руку.
«Женщина в вуали» – еще одна картина, на которой была изображена Габриэль Фортье, была жемчужиной экспозиции. Хотя тонкая муслиновая вуаль и закрывала большую часть ее лица, глаза с вызовом смотрели на вас, и их глубина, прекрасно переданная мастерством художника, говорила о незаурядной внутренней силе этой женщины.
Услышав какое-то движение, Рейко обернулась. Дамион. Ее дыхание замерло при воспоминании об их поцелуе…
В смокинге, с зачесанными назад волосами, он представлял собой превосходный образец современного мужчины.
Весь день Рейко не могла сделать и двух шагов, чтобы не вспомнить те несколько минут на гимнастическом мате. Жар хлынул по венам, заставляя быстрее бежать ее кровь.
– Рейко, – только и сказал он, но прозвучало это как заявление о собственности.
Она отвела глаза от его лица и снова посмотрела на картину.
– Ты позволил мне думать, это будет чисто деловое предприятие. Но ведь ты устроил выставку для своего деда!
– А ты позволила мне думать, будто у тебя что-то с Эштоном. Никто не любит сразу выкладывать на стол все карты. – Дамион пожал плечами: – К тому же для меня это… очень личное.
Его признание тронуло Рейко.
– Ты хотел найти эти картины, потому что они были его первыми работами?
– Да. Они должны были быть здесь – собранные вместе… чтобы он увидел их в последний раз.
– Мне очень жаль, – сказала она.
– Спасибо, – коротко ответил он, не отводя от нее пристального взгляда.
– Итак…
– Итак, где ты была сегодня утром? Ты ушла еще до завтрака. – В его тоне опять послышались собственнические нотки.
Она показала жестом на свое платье из мягкой серой ткани:
– Я не взяла с собой ничего подходящего для такого случая. Пришлось пройтись по магазинам.
– Могла бы мне сказать. Я дал бы тебе адрес дизайнера.
Она сделала торопливый глоток шампанского:
– Вряд ли вкус Изадоры Баптисты совпадает с моим.
Дамион прищурился:
– А чем она тебе так не нравится?
– С чего это ты вдруг завелся? У тебя вид кобры, готовящейся к прыжку.
– Я не собираюсь ни на кого бросаться. По крайней мере, сейчас. – Он скользнул взглядом по ее фигуре и нахмурился: – Тебе не стоит носить такую обувь.
– Что?..
– Если у тебя бывают боли, как прошлой ночью, эти каблуки не для тебя.
– Позволь мне самой решать, что мне подходит, а что нет.
– Не понимаю, зачем женщины так издеваются над собой. Эти туфли – убийцы. Выброси их.
Она подняла брови:
– О да! Конечно! Ты ведь целый год был музой прославленного дизайнера. Не сомневаюсь, теперь ты каждому можешь дать совет.
Поверх его плеча Рейко увидела старика в инвалидном кресле и текущую за ним тонкую струйку гостей.
– А вот и первые посетители! Ну что ж, мне тоже пора приниматься за работу.
Она повернулась, но он взял ее за руку, пытаясь остановить:
– Рейко… нам нужно поговорить.
– О да, конечно. Потом. – Уходя, она чувствовала на себе его взгляд.
✽ ✽ ✽
Ее притворное безразличие ровным счетом ничего не значило. Не прошло и месяца после того, как они расстались, а Дамион уже стал появляться на публике с Изадорой Баптистой – замужней женщиной, с которой потом встречался почти целый год.
Но кто она такая, чтобы судить?
Погруженная в воспоминания, Рейко не заметила, как снова подошла к стене с картинами, пока не услышала рядом с собой легкое покашливание.
Старик в инвалидном кресле с пледом на коленях. Несмотря на копну седых волос и изрезанное морщинами лицо, он обладал каким-то особым шармом. Почему он кажется таким знакомым?
Вот он подъехал к одной картине, где витиеватым почерком были написаны какие-то строки. Подойдя ближе, Рейко прочитала – это были стихи о любви, простые слова, от которых сжималось сердце.
– Мужчины глупы.
Заявление прозвучало неожиданно.
– Нам кажется, мы управляем миром, – продолжал старик с сильным французским акцентом. – Мы бьем себя в грудь, кукарекаем от гордости. Но все превращается в ничто перед лицом красивой женщины. Красивая женщина может сделать мечты мужчины явью или уничтожить его одним движением пальца. – Он повернул голову, зафиксировав на Рейко взгляд синих глаз. – Именно это вы делаете с ним? – Он кивнул туда, где в окружении гостей стоял Дамион.
Рейко не знала, что сказать.
– О, нет… Вы не так поняли. Между нами ничего…
– Так вы говорите себе. Возможно, и он себе это говорит. Он достаточно самоуверен и думает – у него на руках самые удачные карты. Дамион всегда был таким, но в этот раз, говорю я вам, он попался.
Она невольно рассмеялась:
– Только не в мою ловушку! – и закашлялась, чувствуя, как загорелись щеки. – Я хочу сказать: у меня нет интереса кого-то ловить.
Он улыбнулся:
– О да, конечно. И вообще, это последнее, чего бы вы хотели от этой жизни, верно? – Его внимание вернулось к стихотворным строчкам. – Вот я и говорю – глупцы…
Его взгляд стал рассеянным. Ей показалось – она здесь лишняя.
– Мы все глупцы… и, дай нам выбор, мы все равно не изменимся… – Старик повернулся к ней: – Как вы, вероятно, догадываетесь, мне уже недолго здесь осталось.
И снова этот пронзительный взгляд напомнил ей…
– Я боюсь, мой внук позволит моим ошибкам и его собственному опыту помешать своему счастью. Но если бы ему удалось перешагнуть через этот опыт, он мог бы любить очень глубоко.
– Ваш внук? – Рейко внимательнее присмотрелась к старику, и все встало на свои места. – Вы – Сильвиан Фортье, – пробормотала она. – Извините… Я вас не узнала.
Его улыбка была усталой.
– А я вас узнал, моя дорогая. А также понял: некоторые мои решения в прошлом могли отразиться и на вас.
Рейко попыталась проглотить вдруг подступивший к горлу комок:
– Вы говорите о моем дедушке?
Глаза, очень похожие на глаза Дамиона, пристально смотрели на нее.
– Да. И если я попрошу о прощении, может ли оно быть принято?
– В любом случае его внимательно выслушают. – Она бросила взгляд в сторону Дамиона.
– Хорошо, тогда я прошу у вас прощения. Или, возможно, вы рассчитывали на какую-то другую форму извинения? Так вы запомните, что я сказал о моем внуке?
