– Нет ничего закулисного в том, чем я занимаюсь…
– А как насчет твоей склонности иметь дело с крадеными вещами? Вещами, которые исчезают прежде, чем полиция успевает узнать об их местонахождении?
Ее маленький носик сморщился от брезгливости.
– Не нужно верить всему, что пишут в газетах.
– Мои источники заслуживают доверия.
– Если бы они его заслуживали, ты не стоял бы сейчас здесь. Ты бы знал: я этим уже не занимаюсь. Почти полтора года.
Было уже поздно, и он устал.
В какой-то момент ему просто захотелось повернуться и уйти. Мысль растворилась прежде, чем успела оформиться.
В любом случае это было делом чести – исполнить желание деда. И пусть при этом ему придется иметь дело с женщиной, которая одновременно и презирала его, и бросала вызов. С женщиной, которая была так же вероломна, как и все женщины в его семье.
Его кольнуло чувство вины.
Решение было принято.
– Ты должна найти для меня картины.
Ее глаза сверкнули.
– Ты отдаешь приказы, словно ты меня уже нанял. Оставь эту манеру.
Он разрешил себе улыбнуться. Надо же, для этой миниатюрной женщины репутация значила больше, чем жизнь. Ей, вероятно, удалось развить у себя пренебрежение к чувству самосохранения.
– Я думаю, тут возникло некоторое непонимание, моя дорогая, – произнес он примирительным тоном. – Тебе кажется, со мной можно торговаться? Это ложное впечатление. Ты используешь все свои возможности, чтобы найти эти картины, иначе я передам твое досье Интерполу. И пусть они сами решают, что делать с ним дальше. Что же касается твоей связи с мужчиной, который является владельцем этого дома…
Ее лицо побледнело.
– А он здесь при чем?
– Он знал, где ты находишься. Но солгал мне, когда я спрашивал его на прошлой неделе. Я могу оставить это без внимания, но только в том случае, если ты согласишься помочь мне.
– А если нет?
– Я очень легко могу осложнить ему жизнь. Судя по его финансовому состоянию… – Дамион пожал плечами.
С ее лица исчезли последние краски.
– Он будет бороться с тобой. Мы оба будем.
– Каким образом? Он почти банкрот. А ты недавно сняла со счета девяносто процентов своего капитала. Причина мне неизвестна, но это всего лишь вопрос времени.
– Каким образом?..
Рейко остановила себя. Все равно бесполезно.
Мужчина, которого она знала пять лет назад, все так же упорен в преследовании своих целей. Только тогда его целью была она сама, а не ее профессиональные способности.
Она отошла в сторону, чтобы успокоиться. Взгляд Дамиона Фортье неотступно следовал за ней.
– Выходит, ты способен на шантаж, Дамион.
– А ты меняешь любовников как перчатки. Одним словом, мы оба друг друга глубоко разочаровали, дорогая. Может, поставим на этом точку и двинемся дальше?
По ее спине пробежал холодок. Она промолчала.
– Разумеется, я тебе хорошо заплачу, – продолжал он. – Два миллиона долларов за местонахождение двух картин.
Рейко была поражена.
Он усмехнулся:
– Я знал, тебя это заинтересует. Прислушайся к своему инстинкту. Соглашайся.
Ощущение неизбежности согнуло ее плечи. Нет, он не уйдет. У нее был выбор: продолжать бороться или взять деньги. Такие деньги могли изменить не только ее жизнь…
– Хорошо. Я сделаю это. За два миллиона. Но мне нужно и еще кое-что.
Серые глаза потемнели. Он усмехнулся:
– Что еще тебе нужно?
– Пригласи меня на свою выставку.
– Нет! – Ответ был мгновенным.
Ее губы сжались.
– Вот как? Я достаточно хороша, чтобы найти картины, но не достаточно, чтобы появиться в обществе твоих снобов?
– Именно, – выпалил он не моргнув глазом.
Рейко это не задело. Дамион был не первым, кто оценивал ее так, и последним тоже не будет. Может, это к лучшему? Пусть все обсуждают ее манеры и макияж, а не выискивают под ними шрамы, боль потери и страх. Они не увидят пустую темноту в ее душе – то, с чем ей приходилось бороться каждый день.
– Я давно уже не была в обществе. Если ты хочешь поскорее найти свои картины, не препятствуй этому.
Ей же посещение выставки могло дать еще один шанс – найти шестую, последнюю, статуэтку из японского нефритового набора. Недавний отчаянный звонок клиентки до сих пор звучал у нее в ушах. Расследование, которое провела Рейко, указало на одного преуспевающего французского политика. Судя по всему, он как раз собирался быть на открытии выставки Дамиона.
Взглянув на его невозмутимое лицо, она изменила тактику.
– Список твоих гостей уже своего рода эксклюзив. Вряд ли мне когда-нибудь еще представится шанс встретиться с такими влиятельными людьми или познакомиться со знаменитой коллекцией.
– Твое присутствие даже рядом с моей выставкой совсем не то, о чем я мог бы мечтать. Скорее наоборот, это можно назвать ночным кошмаром.
– То, что я общалась с определенным сортом людей, вовсе не означает, что я воровка…
– Все указывает на обратное.
– Я такой же эксперт по произведениям искусства, как и ты! Просто мы идем разными путями. Вот и все.
Надменное выражение лица Дамиона добавило веса оскорблению:
– Вряд ли у нас есть что-то общее. Ты занимаешься делами на черном рынке…
– Я делаю то, что мало кто делает. Я нахожу и возвращаю произведения искусства их настоящим владельцам. Разве ты сам не поэтому здесь?
Он приподнял одну бровь:
– Ага, понял. Ты – Робин Гуд в мире искусства.
Она состроила гримасу:
– Не люблю ярлыков. Лучше пригласите меня на свою выставку, господин барон. Кто знает, может, ваши безупречные патроны окажут на меня влияние, и я превращусь в примерного члена общества. А заодно и найду ваши картины.
Его глаза сузились.
Рейко задержала дыхание, борясь с желанием заговорить. Иногда молчание – лучшее оружие.
– Ты можешь работать над своим личным совершенствованием в любое другое время. Но сначала ты должна дать мне обещание использовать все доступные средства, чтобы найти картины.
Посмотрев на его лицо, она увидела в нем то, чему не могла дать определения: гипнотические глаза буквально пригвоздили ее к месту. В какой-то момент Рейко готова была забыть все и даже поверить, будто эти картины действительно что-то значат для него.
Почти готова. Если бы по собственному опыту не знала, кто такой этот Дамион Фортье. Бессовестный и бессердечный негодяй. Как он там говорил? Все, что нельзя выразить в денежном эквиваленте, – сентиментальная чушь.
