– Хорошо, – ответил он после непродолжительного молчания.
Они добрались до террасы, и Мэган начала искать ключ от двери в карманах.
– Сколько мы здесь пробудем? Ты ведь можешь сказать мне это, не раскрыв никаких тайн.
– Это бунгало будет нашим жилищем на ближайшие несколько дней, так что можешь распаковать вещи. А потом… Увидишь. Ни о чем не волнуйся, твоя единственная обязанность – это отдыхать.
– Зачем ты все это делаешь?
В воздухе повисла тишина. Вопрос застал его врасплох, это было очевидно.
Мэган открыла дверь, но перед тем, как войти внутрь, он взял ее за руку и сказал:
– Еще рано. Давай немного посидим на террасе. Если тебе будет холодно, я принесу плед.
– Спасибо, – ответила она, присаживаясь на скамейку под окном.
Через минуту Кэл вернулся с шерстяным пледом, сел рядом с ней, и они оба плотно укутались. Он был так близко, что Мэган чувствовала запах его кожи и тепло его тела. Кэл всегда ее немного пугал, что-то в нем заставляло внутренне содрогаться. После смерти Ника ситуация лишь ухудшилась, ведь Кэл стал относиться к Мэган как к врагу.
Ночь была очень тихой и спокойной, слышались лишь легкое дуновение ветра и звук падающих с листвы деревьев капель.
– Ты задала мне вопрос, – начал Кэл.
– Да. Ты ничем мне не обязан. Более того, винишь меня в смерти Ника. Так почему же ты так добр ко мне? Зачем тебе эта поездка?
– Возможно, я хочу обрести душевное равновесие, которое утратил, – ответил Кэл, поежившись. – Я все еще не оправился после смерти лучшего друга. Мне казалось, что я его хорошо знал. Но это не так. Мне нужны ответы, иначе я не сдвинусь с мертвой точки. Для этого мне необходимо понять, что с ним произошло, почему он решил убить себя. Я хочу увидеть его твоими глазами.
Мэган нервно сглотнула. Как она и ожидала, Кэл не высказал своих подозрений открыто. Но его слова всколыхнули в ней болезненные воспоминания. Даже спустя два года после смерти мужа она была не готова обсуждать свой брак.
– Я не знаю, могу ли тебе помочь, – произнесла она. – Самоубийство Ника и пропажа денег шокировали меня. Я была так же потрясена, как и ты.
– Но ты смогла жить дальше, Мэган?
Смогла ли? Она отчаянно пыталась найти ответ на этот вопрос. От постигшего ее горя она просто сбежала на другой край земли, где страдания были обычным делом. Но прошлое не отпускало ее, напоминая о себе, как кровоточащая рана.
– Возможно, мы сможем помочь друг другу, просто поговорив, – сказал Кэл.
– Поговорив о Нике? Если ты приехал ради этого, то извини, но мне невыносимо обсуждать это. – Мэган покачала головой.
Кэл отвернулся. Мэган внимательно рассматривала его профиль, наблюдая за его реакцией на ее слова. Кэл был не из тех людей, кто так просто принимает отказ.
– Если говорить о Нике тебе все еще больно, то почему бы не рассказать мне о себе? – настаивал он. – Я же практически ничего о тебе не знаю, кроме того, что до замужества ты работала медсестрой. Где ты выросла, Мэган?
Говорить об этом ей тоже было неприятно, но Кэл не собирался так просто отступать.
– Я выросла в Арканзасе, в одном маленьком городишке, о котором ты вряд ли слышал.
– Никогда бы не подумал, – взглянул он на нее, вздернув бровь. – У тебя совсем нет южного акцента.
– Я родилась в Чикаго и жила там до шести лет. Потом мои родители попали в автокатастрофу в предновогоднюю ночь.
– Мне очень жаль.
– Бабушка решила забрать меня и воспитывать в благочестии, как она говорила. Бабушка была хорошей женщиной и желала мне добра, но…
Мэган умолкла, вспомнив, как пожилая женщина секла ее розгами, чтобы изгнать дьявола, как она заставляла внучку зубрить длинные отрывки из Священного Писания. Самым ярким воспоминанием было посещение религиозных встреч, на которых священник всех стращал скорым Судным днем.
– Мне кажется, я тебя понимаю. Ребенку трудно слышать, что его родителям пришлось умереть, чтобы оказаться в лучшем месте. Это объясняет твое нежелание вспоминать о подобном.
– Давай не будем устраивать сеансы психоанализа, Кэл. Я и сама все прекрасно понимаю.
– Хорошо, продолжай, – сказал он, развернувшись к ней.
– Мы были так бедны, что нам приходилось носить одежду, которую люди отдавали на благотворительность в церковь. Но бабушке по наследству достался домик с участком. Когда мне было семнадцать, она умерла от сердечного приступа и оставила его мне. Я продала недвижимость, чтобы заплатить за учебу в колледже.
– И решила стать сестрой милосердия, – с сарказмом произнес Кэл.
– О да. Поначалу я лелеяла альтруистические мечты о работе медсестрой. Но после окончания колледжа у меня не осталось ни гроша, и единственной работой, которая приносила более-менее нормальный заработок, стала должность ассистентки известного в Сан-Франциско пластического хирурга.
– Хороший врач никогда не возьмет на работу некрасивую медсестру.
– Это несправедливо! – воскликнула Мэган, ее охватило желание дать ему пощечину.
Очевидно, Кэл прекратил притворяться, что действительно хочет поближе ее узнать. Теперь он вновь хотел больнее ее задеть, как это было раньше, еще до смерти Ника. Тогда он не упускал возможности выразить ей свое презрение во время их общения.
– Я очень хорошо работала, – заявила женщина. – Хотя должность пластического хирурга предполагала поддержание определенного образа для клиентов – макияж, прическа, приталенная униформа. Но, откровенно говоря, после моего бедного детства я не возражала. Мне нравилось, что я могла покупать красивые вещи и следить за своим внешним видом. Однажды я познакомилась в клинике с пациенткой, и она была столь дружелюбна, что пригласила меня на один благотворительный вечер, который она устраивала. Там я и познакомилась с Ником. Остальное ты знаешь.
– Да. Золушка попала на бал, встретилась с принцем, и они жили долго и счастливо… Ну или черт его знает, что там произошло потом.
Злость мгновенно охватила Мэган. Она пыталась быть с Кэлом вежливой и искренней. А он отплатил ей сарказмом и презрением.
– Теперь моя очередь задавать вопросы, Кэл! – воскликнула она, в ее взгляде читалась ярость. – Я не крала деньги, не убивала Ника. Я не сделала ничего предосудительного или незаконного. Кто дал тебе право судить меня? За что ты так меня ненавидишь?
– Черт, Мэган, я просто хочу выяснить, что произошло, и пытаться понять тебя!
– Почему ты не можешь хотя бы сейчас быть откровенным со мной? Я же знаю, что ты привез меня сюда не из-за заботы обо мне. В какую игру ты пытаешься играть? – парировала она.
Выругавшись, Кэл схватил ее за плечи, притянул к себе и неистово, грубо поцеловал.
