Сметанин работает заместителем директора Дворца культуры. Его фиктивный брак успешно продолжается. Дочка Сметанина скоро пойдет в школу. Сметанин выглядит очень деловым. Когда мы с ним случайно встречаемся, он предлагает достать билеты на любую премьеру в любой театр. Но я предпочитаю ходить в кино.
Гения я видел недавно по телевидению. Он пел в вокально-инструментальном ансамбле. У него были длинные волосы и знакомая мне детская улыбка.
Вика работает на том же заводе. Замуж она не вышла. Зато каждое лето ездит за границу. Она общественный деятель. Я ее вижу довольно часто, потому что живет она рядом. При встрече я всегда чувствую себя неловко. Мне не о чем с нею говорить. Про Крылова она не спрашивает.
Когда приезжает Славка, мы идем с ним к Чемогурову. Евгений Васильевич сидит в той же комнате. Шифр на двери уже несколько раз менялся. Электроинтегратор списали, и Чемогуров отгородился большим фанерным плакатом «Храните деньги в сберегательной кассе!». Не знаю, где он его раздобыл. Чемогуров по-прежнему старший инженер. Мы сидим с ним, пьем вино и вспоминаем всю нашу эпопею с защитой дипломов. И с каждым годом нам все грустней и приятней ее вспоминать.
Чернильных пятнышек на потолке теперь пятнадцать.
1975
Сено-солома
Повесть
Добровольцы
Летом у нас на кафедре тихо, как в санатории. Если по коридору летит муха — это уже событие. Преподаватели в отпуске, студенты строят коровники в Казахстане, а мы играем в настольный теннис. Мы — это оставшиеся на работе.
В этот день была жара, и я не нашел партнера. Прошелся по лабораториям, покричал, но безрезультатно. Все будто вымерли. Тогда я от нечего делать решил поработать.
В жару работать вредно. Об этом даже в газете писали. Предупреждали, что не следует злоупотреблять. Поэтому я начал полегоньку. Сел за лазер и плавными движениями стал стирать с него пыль. Я старался, чтобы пыли хватило до конца рабочего дня.
Тут вошла Любочка, наш профорг. Она меня долго искала между шкафами, но все-таки нашла. Любочка очень обрадовалась и сказала:
— Петя! Какое счастье! От кафедры нужно двух человек в совхоз на сено. На две недели. Дело сугубо добровольное. Ты ведь в отпуске еще не был? Это то же самое. Даже лучше.
— Кормить будут? — зачем-то спросил я. В таких случаях нужно сразу отказываться. Но я сразу отказаться не могу, боюсь обидеть человека.
— Еще как! — просияла Любочка. И она принялась рисовать картины природы. Молоко, сено, купание в озере, прогулки при луне и прочее. На прогулки и прочее она намекала с каким-то подтекстом.
— Не могу я, — сказал я уныло. — У меня жена и ребенок.
— Дядя Федя согласился, — сказала Любочка. — А у него даже внуки.
— Ладно, я поговорю с женой, — сказал я.
Жена у меня, надо сказать, очень хорошая женщина. Она умеет решать за меня разные вопросы. Исключая чисто научные. Я сказал ей, что нужно помочь совхозу. Совхоз стонет от недостатка кадров.
— Знаем мы эти кадры, — сказала жена. — Езжай. Это будет вместо отпуска. Только не теряй там голову.
— Голову я оставлю здесь, — предложил я.
— Ее кормить надо, — сказала жена. — Оставь что-нибудь другое.
Вот такой у нас, так сказать, стиль общения. С детства. Со стороны наши диалоги похожи на пьесу абсурда. Но мы отлично друг друга понимаем.
— Пиши письма, — сказала она.
— Поливай фикус, — сказал я.
— Читай классику. Много денег я все равно тебе не дам.
— Все относительно, — сказал я.
— Кроме денег. Их всегда абсолютно нет.
Мы в очередной раз посмеялись над этим обстоятельством жизни, и тема была исчерпана. Жена вынула из кладовки джинсы, в которых я делал ремонт. Почему-то их забыли выбросить в свое время. По расцветке они напоминали политическую карту Африки. К тому же рваную. Теперь им предстояло послужить общественному делу.
На следующий день я сказал Любочке, что согласен. Она меня похвалила.
— Молодец! Все равно бы послали, — сказала она. — А так все-таки легче.
После обеда нас собрали в актовом зале. Народу со всех кафедр набралось человек тридцать. В основном лаборанты и техники. Были и студенты, которые не успели уехать в Казахстан. Младших научных сотрудников было двое — я и Барабыкина с аэродинамики. Барабыкиной лет тридцать семь, она давно младший научный сотрудник. Теперь, наверное, уже пожизненно.
Выяснилось, что самым главным будет Лисоцкий Казимир Анатольевич. Он не успел уйти в отпуск, его и прихватили. С одной стороны, приятно, что Лисоцкого прихватили. Это редко бывает. А с другой — я не очень хорошо представляю, можно ли пойти с ним в разведку. Мне всегда казалось, что нет.
Дядя Федя, стеклодув, сидел рядом со мной и уже строил планы. Тематически его планы всегда известны. Но он умеет их разнообразить нюансами.
— Лучше брать с собой, — сказал дядя Федя. — Чтобы там зря не бегать.
Тут как раз начал говорить Лисоцкий. Он хорошо говорит.
— Товарищи! Нам выпала… — начал Лисоцкий, а дальше я начал регистрировать глаголы. Вся суть в глаголах. Умение слушать глаголы экономит время. И нервную энергию тоже. Глаголы были такие: доказать, показать, умеем, знаем, не знаем, косить, сушить, пропалывать, есть, жить, три раза будем, хочу предостеречь, пить и выполним. Еще много раз было «должны», но я не уверен, что это глагол.
Я в это время рассматривал коллектив. Сплошная молодежь. Судя по виду, энтузиасты. Женщин было семь. Шесть молоденьких и Барабыкина.
С этими глаголами я чуть не пропустил, когда и как ехать. Ехать нужно было электричкой, а потом на паровике. До платформы Великое. Поселок назывался Соловьевка, а совхоз «Пролетарский».
— Годится! — сказал дядя Федя. — Значит, должен быть магазин.
Не знаю, почему он так решил. Все разошлись, обсуждая перспективы. Перспективы были радужные. Синоптики обещали незнакомую старожилам жару. Администрация обещала сохранить сто процентов плюс что заработаем минус питание. Жена обещала срочно довязать шерстяные плавки.
Я упаковывал рюкзак и пел песни Дунаевского.
Стратегия и тактика
Нас встретил управляющий отделением. Управляющий был в кожаной куртке и молодой. Веселый и энергичный. Он посмотрел на нас, как старшина на новобранцев, и сказал:
— Ну, сено-солома! Повышенных обязательств мы брать не будем. Главная наша задача — это прокормиться. Продукты мы вам будем отпускать. Но только за ваши заработанные деньги. Понятно?
Мы кивнули. Чего же тут непонятного? Жалко, что не было дяди Феди, он бы чего-нибудь спросил. Дядя Федя перед отходом электрички побежал в магазин и не вернулся. Так что в Соловьевку пока приехал лишь его чемоданчик. Я его тащил.
