Поразительно, сколько вокруг безумцев! Работая с этими соискателями, я понял, что почти любой человек, если его хорошо копнуть, оказывается безумным. В нашем случае и копать глубоко не приходилось.
Я любил разговаривать с молоденькими девушками.
— Скажите, а кто ваш идеал?
— Шакира! — говорит она, округляя свои и без того круглые глаза.
— Кто это?
— Ну как же вы не знаете! Это же знаменитая певица!
— Певица? Она поет в Ла Скала? — спрашиваю я невозмутимо.
— Какая Ла Скала? Это такая группа? Она солистка!
— Поп-звезда, что ли?
— Да! Да! — она рада, что мы нашли наконец общий язык.
— Это значит, что вы были бы не против обладать душою этой Шакиры?
Она млеет. Она не может даже мечтать о таком счастье.
— Но она ведь жива? Не так ли? — спрашиваю я.
— Жива! Жива, конечно!
— Значит, ее душа занята, увы, — говорю я скорбно.
— А кого вы можете предложить? — спрашивает она озадаченно.
И я понимаю, что она готова на все. Еще несколько фраз — и она соглашалась на душу Марии-Луизы Францисканер, которая пела в венском кабаре в 1937–1939 годах.
Я тщательно расписывал эту замечательную австрийку с пивной фамилией, давая волю своему воображению, а заодно размышляя, почему мне не приплачивают за создание сценария передачи.
Труднее всего было с фанатами Пушкина. Обычно это бывали огнеупорные старички, знающие наизусть «Евгения Онегина» и читающие его к месту и не к месту. Им страшно хотелось завладеть душой Пушкина. Они не знали, что душа Пушкина оценена в нашем прайсе в кругленькую сумму и ждет заказчика.
Все же запросы у людей неимоверные!
Старичков я валил беспощадно, как строгий экзаменатор. Обычно они проваливались на вопросе, а что же их душа делала после 1837 года вплоть до их рождения где-то в двадцатые годы. Все же почти сотню лет надо было перебиваться. Тут в ход шли какие-то туманные генерал-аншефы, поэты средней руки и даже фрейлины двора Его Императорского Величества.
На что я холодно и твердо возражал:
— Простите, но нам доподлинно известно, что в этот период душа великого поэта находилась за границей, вынашивая планы мести шевалье Дантесу.
И фанат Пушкина был бессилен перед этой чудовищной ложью.
Короче говоря, нас засасывала рутина шоу-бизнеса, а ожидаемого наплыва претендентов на души гениев не наблюдалось.
Как вдруг поступил крупный заказ.
Один из олигархов в изгнании, живущий в Лондоне, через посредников пожелал участвовать в сеансе мадемуазель СиСи, причем сеанс по вполне понятным причинам должен был проходить в режиме телемоста. Заказ был на удивление скромен — не Александр Македонский, не Черчилль и даже не Петр Первый, известный реформатор.
Олигарх заказал душу Александра Ивановича Герцена.
Мы кинулись собирать материал и искать душмана. Мачик предложил неожиданный ход — душа Герцена должна была, по его мнению, находиться у юной и прекрасной девушки. Олигарх, по слухам, был небезразличен к молодым особам.
Была срочно найдена красивая студентка филфака, которая за очень неплохую плату в три тысячи долларов согласилась проработать «Былое и думы» и ряд других материалов и вступить с олигархом в контакт.
Звали ее Ася. Я познакомился с нею и изложил наши условия конфиденциальности.
— Да что же я — дура? Я же понимаю, что у вас подстава. Не маленькая, — сказала она.
— Вам придется в личной беседе рассказать клиенту о душе Герцена как можно полнее, — сказал я.
— Он сам не может прочитать мемуары?
— Дело не в этом. Возможно, он их даже читал. Но вам нужно создать полную иллюзию того, что вы все знаете про Александра Ивановича.
— А кто клиент? — спросила она.
Я назвал фамилию.
Ася подумала и сказала:
— Тридцать тысяч.
— Чего тридцать тысяч? — не понял я.
— Мой гонорар.
— Но позвольте… — я был потрясен ее наглостью.
— Как хотите. Вы просто не найдете никого, кто прочитал бы этот том, — она указала на «Былое и думы».
Мачик, узнав об этом, расхохотался и неожиданно легко согласился.
— Молодец девка! — похвалил он Асю. — Держи ее в поле зрения.
Через две недели состоялся разговор с Лондоном по видео-телефону. На одном конце провода перед камерой сидел олигарх, на другом — Ася и мы с Мачиком в сторонке.
Я оценил гениальность Мачика, лишь только включили камеры. Олигарх совершенно не ожидал увидеть красивую барышню в роли обладателя души Герцена. Он со свойственным ему скептицизмом собирался основательно проверить, не подсовывают ли ему фуфло, просто так отдавать свои три миллиона олигарх не был намерен.
Но, увидев Асю, смешался.
— Вы… Как вас зовут? — спросил он.
— Сейчас Ася Дашкова, а когда-то — Александр Иванович, — спокойно ответила она.
— Хм, я все же буду звать вас Асей, если вы не возражаете, — в голосе олигарха появились игривые нотки.
Мачик хлопнул себя по колену, довольный. Он переиграл олигарха.
А дальше Ася с потрясающим профессионализмом и недюжинной фантазией поведала олигарху о Герцене столько подробностей, что хватило бы еще на одни «Былое и думы». Боже, что она рассказывала об Огареве! Какие детали издания «Колокола» приводила, вплоть до цен на бумагу!
Олигарх, судя по всему, тоже прочитал мемуары Герцена, так что их разговор временами напоминал воспоминания старых денди.
— Огарев обещал мне стихи к номеру, — рассказывала Ася, — и мы встретились на Риджент-стрит, в пабе…
— В том, что в одном квартале от Вестминстера? — спросил олигарх.
— Нет, в трех, к Гайд-парку.
— Там нет паба.
— Сейчас нет. А раньше был… — парировала Ася. — Но стихов он не принес, а принес счет за квартиру…
— Здесь очень дорогие квартиры, — посетовал олигарх.
— Я знаю, — кивнула Ася.
Мы с Мачиком слушали, временами забывая, что перед нами не скромная студентка-филолог, а сам Александр Иванович Герцен собственной персоной.
— Приезжайте в Лондон, вы здесь давно не были, — на прощанье сказал олигарх.
— Приглашайте, приеду, — согласилась Ася.
Контракт был подписан, и еще через неделю в режиме телемоста олигарх вещал Мадемуазель СиСи и всей России все то, что он узнал от Аси, — и про встречу с Огаревым, и о пабе на Риджент-стрит, и про издание «Колокола» и ценах на бумагу. От себя он прибавил лишь несколько выпадов в адрес царского правительства и призывов к революции, за которыми легко читались его претензии к правительству нынешней России.
