Гермонасса с улыбкой обратилась к Павсанию:
- Слышишь, царь, сколько у тебя ныне советников!
Спартанец чуть заметно усмехнулся. Его лицо с короткой светлой бородой и тщательно выбритыми усами обычно было серьёзно, в нём таилась некая угрюмая задумчивость. Правый глаз был открыт чуть шире, чем левый. Густые светлые брови, довольно низкие, добавляли лицу серьёзности. Прямой тяжёлый нос смотрелся не столь привлекательно из-за слишком широких ноздрей и морщинистой складки между бровями.
Большой рот спартанца не понравился Гермонассе: в нём было что-то упрямое и капризное. Говорил Павсаний мало, зато часто усмехался. При этом его губы кривились так, как будто ему были ведомы все тайные помыслы людей.
Разговаривая с Гермонассой, Павсаний пристально разглядывал её, словно оценивал как гетеру. Видимо, она произвела благоприятное впечатление на Павсания, поскольку он похвалил её бедра и грудь. И тут же спросил, можно ли ему коснуться этой божественной груди.
Видя, что Гермонасса смутилась, Павсаний сказал:
- Надеюсь, я не оскорбил тебя такой просьбой. Ты же гетера. И значит, позволяешь мужчинам за плату ласкать своё тело. Ведь горшечник не стесняется того, что его руки в глине.
Фемистокл заговорил было о том, что просьба Павсания сейчас неуместна.
Однако Гермонасса прервала его:
- Человеку, который собирается уничтожить Мардония, уместно все! - Гетера взглядом приказала Фемистоклу молчать и протянула руку Павсанию: - Я готова отдаться тебе бесплатно, царь. Ты - мужественный человек и не страшишься персов! Я осыплю тебя такими ласками, какие тебе и не снились! Идём со мной.
Гермонасса поднялась со стула и поманила Павсания за собой.
Фемистокл сидел опустив голову.
Павсаний не заставил себя дважды просить и пошёл следом за Гермонассой на женскую половину дома.
«Скотоподобный мужлан!» - раздражённо думал Фемистокл, глядя на широкую спину удаляющегося спартанца.
Фемистокл пользовался в Коринфе не меньшей популярностью, чем Павсаний. Его тоже повсюду сопровождала толпа почитателей и сторонников активной войны с варварами. Если Павсаний избегал шумных сборищ и постоянно окружал себя телохранителями, то Фемистокл легко вступал в беседу и со знатным аристократом, и с простым ремесленником. Особенно внимательно Фемистокл относился к людям, связанным с морем. Находясь в Коринфе, он свёл знакомство со множеством здешних купцов и корабельщиков, а также с моряками, прибывшими из других городов Эллады.
В день отъезда Фемистокла на остров Саламин в Кенхреи пришла толпа народа. Он больше часа прощался со старыми и недавно обретёнными друзьями.
Павсаний, почувствовав охлаждение к нему Фемистокла, на пристани не появился. Зато попрощаться с афинянином пришли Еврибиад и Эвенет. Оба были ближайшими помощниками Павсания. От них Фемистокл узнал, что во главе общеэллинского флота эфоры поставили царя Леотихида.
«Хвала богам! - обрадованно подумал Фемистокл, поднявшись на борт афинской триеры. - Уж с Леотихидом я всегда смогу договориться!»
Дул попутный западный ветер, поэтому корабль дошёл до Саламина всего за шесть часов.
На берегу обширной бухты возле мыса Киносура Фемистокла встречала многотысячная толпа мужчин и женщин. Спускаясь по трапу с корабля, он испытал невольное волнение, видя перед собой море из людских голов. Тысячи глаз, лиц, надежд! Афиняне хранили глубокое молчание, стараясь по выражению лица Фемистокла определить, какую весть он привёз.
Сойдя на берег, Фемистокл широким шагом направился к огромному камню, возле которого сушились на солнце уложенные в ряд длинные корабельные весла. Перед ним расступались, его поддерживали десятки заботливых рук, если он спотыкался. Стражники, оттеснив толпу, помогли Фемистоклу взобраться на камень.
Когда он громогласно объявил, что спартанцы и их союзники не сегодня завтра выступят в поход на персов, и глашатаи повторили сказанное, исступлённой радости афинян не было предела. Люди смеялись и плакали, обнимались, подбрасывали в воздух шапки, воины колотили мечами в щиты. Кто-то затянул задорную песню. Где-то пронзительно свистели. Военные трубачи непрерывно подавали сигналы: «Враг разбит! Слава полководцу! Всем возводить трофей!»
Фемистокла подхватили на руки и понесли к зданию, где заседали архонты. Вознесённый над многоголосой толпой, он приветствовал своих друзей и знакомых, плывя, подобно кораблю, по людскому морю, заполнившему узкие улочки городка.
Даже разразившийся дождь не убавил бурного веселья афинян. На площади перед домом совета образовались хороводы из юношей и девушек: сюда сбежались музыканты с бубнами, флейтами и кифарами в руках; хор мужских голосов нестройно, но громко пел гимн Афине Палладе. Жрицы богини в центре одного из хороводов исполняли священный танец, слаженно взмахивая обнажёнными руками, сходясь и расходясь в заученном ритме телодвижений.
На соседней улице звучала совсем другая музыка: ритмичная и быстрая. Там звенели мечи: молодые воины танцевали пиррих, военный танец. Их подбадривали аплодисментами многие сотни зрителей.
Фемистокл предстал перед архонтами в мокром от дождя плаще, но с гордым спокойным лицом. Он все- таки принёс спасение афинянам!
После обмена приветствиями Фемистокл рассказал обо всем случившемся на синедрионе.
- Отбросив колебания, спартанцы наконец-то решились вести наступательную войну, - подвёл он итог. - Во главе их войска стоит Павсаний, сын Клеомброта, а этот человек медлить не любит. Передовой отряд спартанцев уже выступил с Истма к Мегарам, на случай если…
Но Фемистоклу не дали закончить. Его оборвал на полуслове Зенодот, избранный архонтом-эпонимом на этот год.
- Ты немного опоздал, Фемистокл, - надменно произнёс Зенодот. - Сюда, на Саламин, прибыл абидосец Мурихид с новыми предложениями от Мардония. Я и мои коллеги полагаем, что с персами следует заключить мир. Война с ними не принесла афинянам никаких выгод…
- Одно только разоренье! - ворчливо вставил архонт Ликид.
- Вот именно, - продолжил Зенодот. - Сегодня же мы отправим посла к Мардонию, дабы обговорить все условия выхода Афин из войны. Кстати, а вот и Мурихид! - Зенодот широко улыбнулся и указал на человека, вошедшего с улицы в зал заседаний.
Мурихид был известен многим афинянам, и в том числе Фемистоклу, прежде всего по снабжению Аттики боспорской пшеницей. Город Абидос, родина Мурихида, был расположен на азиатском берегу Геллеспонта напротив города Сеста, что лежал на фракийском берегу. Сеет при владычестве Писистрата принадлежал афинянам, это был перевалочный пункт для кораблей с зерном, идущих от берегов Боспора. Когда персы при царе Дарии отняли у афинян Сеет, то суда с пшеницей стали разгружаться в Абидосе, власти которого умели ладить с варварами и помогали Афинам поддерживать торговлю хлебом с Боспорским царством и эллинскими колониями в Тавриде. Абидосцы неплохо наживались на таком посредничестве.
