Заметим, что Клеопатра всё же уделила внимание иудейским обычаям, и в Ашкилоне не были им вовсе чужды...
* * *
Республиканский Рим умирал в корчах гражданской войны. Клеопатра ещё не знала, что Гней Помпей, носивший прозвание Великого, окончательно разбивший некогда остатки армии восставшего раба-гладиатора Спартака, победитель Митридата, завоеватель Сирии и Иудеи, двинулся в Египет. В своё время он требовал от сената, чтобы его ветеранов наделили земельными наделами на Востоке, а получив отказ, сделался одним из триумвиров, трёх фактических правителей, вместе с Цезарем и полководцем Крассом. Республика ещё не умерла. Триумвиры ещё не являлись полновластными правителями. Рим переживал некий промежуточный этап своего бытия, республика ещё не умерла, единовластие ещё не установилось. Первый триумвират распался. Цезарь и Помпей вступили в борьбу. Помпей разбил армию Цезаря при Диррахии в Эпире, но при Фарсале в Фессалии потерпел поражение. Помпей решился бежать в Египет Птолемеев, полагая предложить молодому царю помощь в обретении независимости от Рима! Но Потин и Теодот не спешили принять Помпееву помощь, прежде всего потому, что молва о победах его противника Цезаря уже разнеслась далеко. Солдаты армии Помпея также наслышаны были о победах Цезаря. В итоге Помпей очутился в покоях Птолемеева дворца, окружённый вниманием, даже чрезмерным, и лестью, но совершенно уже отрезанный не только от Египта как такового, но даже и от Александрии. В это время Цезарь уже приблизился к столице Птолемеев. Он командовал одним фессалийским легионом, одним легионом, вызванным из Ахайи, восемью сотнями всадников, сотней родосских военных кораблей и несколькими азиатскими кораблями. В обоих легионах набиралось около трёх тысяч двухсот воинов; остальные были больны от ран, полученных в сражениях, и изнурены военными тяготами и долгим путём и потому не могли последовать за своим полководцем. Вблизи столицы Птолемеев раскинулись палатки римских солдат. Подоспели из Азии ещё два легиона, сформированные уже из легионеров Помпея. Солдаты, оставленные ещё Птолемею Авлету, радостно встретили собратьев; эти солдаты подыхали от скуки и не видели для себя никакого будущего. Но движение армии Цезаря несомненно сулило всем участникам этого движения некоторое будущее! Вскоре сделался и первый конфликт с местными жителями. Цезарь запретил легионерам пробираться в Александрию, куда их манили александрийские развлечения. Однако приказ не исполнялся строго. В городе вспыхивали ссоры и драки, римских солдат убивали ночами в злачных заведениях и даже и на улицах. В кварталах Брухиона римским солдатам ставили в вину то, что когда Цезарь совершил парадный выход к своим воинам, перед ним несли фасции — пучки прутьев, перевязанные ремнями, и с воткнутыми топориками — знаки власти, которую ему предоставила ещё живая республика, то есть уже фактически и почти что мёртвая! Александрийцы решили, что подобный выход римского полководца оскорбителен для их царя! Узнав о таком мнении аборигенов Брухиона, Цезарь примирительно отменил выходы с фасциями. Но это проявленное римлянином внимание к александрийским традициям и обычаям не улучшило ситуацию. Цезарь даже отправил в царский дворец посланного, чтобы тот передал молодому царю просьбу о предоставлении аудиенции. Посланный вернулся и объявил полководцу, что советники царя сами желают приветствовать победоносного Цезаря. Спустя короткое время двинулась к лагерю римских воинов процессия — парадные носилки, конная стража — всё, как полагалось! Цезарь также приготовился к официальной встрече...
Рослый раб подставил крепкое колено, на которое Теодот поставил ступню, легко обутую, выходя из носилок. Потин и Теодот торжественно приветствовали римлянина. Цезарь учтиво отвечал по-гречески. Затем Теодот, глядя на Цезаря своим обычным грустновато-хитроватым взглядом, сделал знак доверенному рабу, махнув небрежно пухлой рукой. И вот уже Теодот удерживает обеими руками странной формы сосуд, в котором, кажется, нечто бултыхалось... От сосуда, вернее, из него исходил крепкий запах соли и какой-то гнили... Теодот с усилием некоторым вытянул руки... Цезарь слегка нагнул голову, заглядывая в странный сосуд... Эта ёмкость содержала в себе засоленную голову его политического и военного противника, Гнея Помпея, прозванного Великим... Теперь эта голова уже ничем не напоминала красивую голову живого Помпея, имевшего задумчивое лицо с уже несколько морщинистым лбом... Отрубленная голова не походила на голову живого человека, мужа Юлии, единственной и любимой дочери Цезаря... Потин и Теодот надеялись, что после того, как они оказали Цезарю такую важную услугу, то есть уничтожили его значительного противника, повторится то, что уже происходило при возвращении Авлета, то есть римские войска покинут Египет, а пара легионов по-прежнему будет стоять за городом в нарочно отведённом для того месте. Теодот не сомневался в том, что Цезарь получит рано или поздно полную власть над Римом! И ведь он не может не быть благодарен им, советникам молодого египетского царя!.. И быть может, в обмен на полную лояльность Рим предоставит Египту ещё большую независимость... Разве голова Помпея не стоит совсем небольшого количества благодеяний и послаблений, которые Рим — Египту — конечно же!..
На этом заканчивалось письмо, переданное Клеопатре очередным караванщиком, приведшим очередной торговый караван из Александрии в Ашкилон. Максим писал, что ей следует возвратиться, решиться на возвращение, если она хочет получить власть над Александрией и Египтом! Она хотела получить эту власть, потому что ведь что ещё она могла делать в этой жизни? Клеопатра самим своим рождением была предназначена для власти! Умела ли она властвовать? Но власть получают те, которые хотят получить её, а удерживают те, которые хотят удержать! И причём же здесь это пресловутое умение править, якобы необходимое?! Надо уметь взять власть и удержать, вот что надо уметь!..
Она простилась со своей приятельницей Саломеей и пожалела о невозможности проститься с Иродосом, уже отправившимся в Рим... Снова она проделала длинный путь вместе со своими спутниками, пристроившись к большому каравану. Жадно прислушивалась к вестям, гулявшим по караванным дорогам. Говорили о том, что римские войска стоят под Александрией и не уходят. Но почему? Ведь Помпей убит! Ведь Цезарь явился в Египет, преследуя Помпея! Почему римляне не уходят? На этот вопрос Клеопатра не могла получить внятные ответы. Практичные водители караванов предполагали, что римский полководец решил выколотить из египетской казны все долги покойного Флейтиста! Но что же она будет делать в Александрии? Вступит в борьбу со своим братом? А римляне? Если они примут сторону Птолемея Филопатора?.. У неё нет армии... Но если Максим зовёт её, значит, он всё подготовит! Ему зачем-то нужно, чтобы власть над Египтом и Александрией очутилась в её руках... Зачем-то?.. Конечно же, частица этой власти достанется и ему! Так он полагает, разумеется! И он правильно полагает. Она даст ему власть и даже и много власти она даст ему! Она знает, что он не станет кичиться, выставлять напоказ своё влияние, свою власть, которую она ему даст! Будут видеть и знать её, а вовсе не его! Он не будет, не будет... Нет, он будет всё для неё делать, для своей царицы!..
* * *
Но в Александрии начались разочарования. Караван пропустили не сразу. Воротные стражи долго требовали досмотра вьюков и людей. Впрочем, препирательства носили скорее весёлый, ёрнический такой характер. Стражи стали говорить, что следует осмотреть и женщин:
