Передний «Паккард» выехал на площадь Урицкого. Сидевший на заднем сиденье Сталин склонился к стеклу, с интересом разглядывая Александровскую колонну и декорации к праздничному представлению. С улыбкой помахав из окошка толпе молодежи, весело спешившей куда-то через площадь, он повернулся к Кирову:
– Какой город мы тебе дали, Сергей, какой город… Красота! Умели русские цари строить, да?
– Да ведь это не цари строили, товарищ Сталин, – улыбнулся Киров. – Тут под каждым таким дворцом народных косточек на десять метров вглубь.
– Косточки, Сергей, вещь преходящая, сгниют, и нет их, – прищурился Сталин, – а дворцы вечны. Правильно, Клим?
– Само собой, товарищ Сталин, – торопливо проговорил нарком обороны.
Машины плавно повернули с площади на набережную и остановились у западного крыла Зимнего дворца. Начальник охраны вышел из машины первым и распахнул дверцу перед Сталиным.
Раздались сдержанные аплодисменты. К вождям, держа руку у серой буденовки с краповой звездой, шагнул Мессинг.
– Здравия желаю, товарищ Сталин! Команда крейсера «Аврора» ждет вас!
– Здравствуй, товарищ Мессинг, – козырнул в ответ Сталин. – Только что же это ты за команду рапортуешь? Может, в тебе моряк пропал, а?.. Перевести тебя на «Аврору» командиром?
Киров и Ворошилов рассмеялись. Мессинг преданно смотрел на Сталина.
– Товарищ Сталин, я готов работать на любом посту, на который назначат меня партия и правительство.
Сталин шутливо развел руками:
– Ну, за всю партию я отвечать не могу, я всего лишь секретарь ЦК, а правительство у нас возглавляет товарищ Рыков. Так что посоветуемся и тебя известим. – Он засмеялся. – Веди давай…
– Слушаюсь, – козырнул Мессинг. – Сначала – рапорт рабочей делегации.
Люди, толпившиеся на набережной, аплодировали и размахивали флажками. Елена, хлопая в ладоши, встревоженно смотрела по сторонам. Чуть поодаль от нее стояла одетая медсестрой Даша. Она придерживала кресло-каталку, в котором сидел одетый в штатское Карпов. Его лицо наполовину скрывала широкополая шляпа.
– И зачем был весь этот маскарад? – раздраженно буркнул он себе под нос. – Ясно, что он не придет.
– Придет, – тихо сказала Даша, словно сама себе.
– Откуда ты знаешь?
– Не отвлекайся, – одернула его девушка. – Следи за людьми.
На набережной путь колонне молодежи преградил ГПУшник.
– Вы какого хрена опаздываете? – прошипел он. – Рабочие уже заканчивают! Живо на место!
– Ничего, мы в темпе, – кивнул ему парень-спортсмен и обернулся к своим: – Муссолини, Чемберлен, Пилсудский, Маннергейм, папа Римский – на передний план, живо! Валька, Маруся – флаги! Готовы?
– Железно! – негромко отозвалось несколько голосов.
– Ну и железно! Вступать по моей команде!
Владимир, тяжело дыша в кукле, с трудом сделал несколько шагов вперед – в «Чемберлене» было неудобно не только дышать, но и ходить. Сквозь небольшие отверстия для глаз он видел только спины ГПУшников, которые цепью стояли перед народом, и спины делегации рабочих, которые докладывали о чем-то приезжим вождям.
– …Недаром 5 марта этого года на нашем заводе товарищ Киров, – усатый рабочий кивком головы показал на улыбающегося Кирова, – забил первую заклепку в днищный набор первой советской подводной лодки «Декабрист». Она станет первой, но не последней субмариной Рабоче-Крестьянского Красного Флота! И сегодня от имени всех рабочих-большевиков города Ленина, – неторопливо, торжественно чеканил выученные наизусть слова усатый рабочий, – мы, судостроители, торжественно обещаем вам, товарищи члены Политбюро ЦК, работать и крепить оборону нашей страны еще лучше!
– Принято! – улыбнулся Сталин. – Молодцы!
Он шагнул вперед и крепко обнял усатого. Вслед за ним рабочего обняли Ворошилов и Киров. Начальник охраны ловко оттеснил обалдевшего от такой милости усатого в сторону.
– А теперь – рапорт передовой ленинградской молодежи, – произнес Мессинг. – Прошу, товарищи!
Цепь ГПУшников мгновенно разомкнулась, и колонна молодежи оказалась прямо перед вождями. Куклы стояли в первом ряду. Глядя на них, вожди заулыбались. Парень-спортсмен шагнул вперед.
– От всей ленинградской молодежи вам, дорогие вожди… – Он слегка обернулся к своим, и те слаженно гаркнули: – Салют, салют, салют!!!
– Сегодня, когда взоры всего передового человечества прикованы к нашей стране… – продолжил спортсмен.
Но Владимир уже не слышал его. Он скользил взглядом по лицам красных вождей, стоявших всего в каких-то пяти шагах от него. Вот черноусый, рябой, с добродушным кавказским лицом – Сталин. Ворошилова он тоже хорошо знал по фотографиям из советских газет. Рядом с ним, наверное, Киров и какой-то большевицкий военный чин, но они Сабурова не интересовали.
А потом он остановился взглядом на неприметном, кряжистом человеке с тремя «шпалами» в петлицах, который стоял за правым плечом Сталина. И уже не отрывал от него глаз. Он вспомнил…
Он вспомнил тот день девятнадцатого года, когда он, истекая кровью, лежал перед крыльцом горящего родного дома. Вспомнил безумный взгляд матери, на глазах которой четверо красных раскачали отца на руках и, несколько раз ударив его головой о стену дома, бросили в полыхающее нутро… Вспомнил командира большевиков. Сейчас этот Пашка Щербатый – сумрачный, преисполненный важности своей миссии – стоял в пяти шагах от него, за плечом Сталина.
Лодка проплывала вдоль гранитного парапета набережной, прижимаясь к ней. Впереди виднелся Республиканский мост, за которым стояла на якоре «Аврора».
– Слышь, ты бы кончал дурить, парень, – тяжело дыша, выговорил лодочник, орудуя веслами. – Своей жизни не жалко, так хоть чужие пожалей…
– Да не боись, дядя, – отмахнулся от него рыжий, – все нормально будет, если жужжать над ухом не будешь. Давай греби, недолго осталось…
Парень-спортсмен заканчивал рапорт. Вожди смотрели на него с улыбками. Мессинг, украдкой взглянув на часы, нашел в толпе взглядом Дашу и покачал головой.
– …И сегодня, когда Советский Союз окружен кольцом врагов, мы можем смело сказать… – спортсмен обернулся к своим и негромко произнес: – …три-четыре…
Колонна четко продекламировала:
Пусть вражьи броненосцы шастают
У наших красных берегов,
Но разве можно опасаться,
Скажите, этаких врагов?
В этом месте комсомольцы дружно ткнули пальцами в кукол. Под общий смех и аплодисменты те неуклюже шагнули вперед, и Владимир, сообразив, что от него тоже требуется сделать шаг, подчинился. Парень-спортсмен отступил в сторону, и теперь Сабуров, обряженный в фигуру Чемберлена, стоял прямо напротив Сталина. Но смотрел он не на него, а на начальника охраны.
