— Надо будет при случае побеседовать с ним на эту тему. Это интересная легенда.
Перед закатом солнца все женщины скрылись в малоке. Это означало, что мужчины начинают ритуальный обряд. Белые гости, не желая мешать, отошли в сторонку, но с любопытством наблюдали за тем, что делается вблизи лодочной пристани, где собрались все мужчины рода. Некоторые из них достали, спрятанные в кустах священные рога и барабаны. При звуках этих инструментов Габоку и пять его товарищей искупались в священной реке. Во время купанья они натирали тела соками каких-то растений. Это делалось для того, чтобы снискать милость предков, которые должны вооружить воинов мужеством.
Потом воины стали соревноваться в силе и выносливости. Они бичевали друг друга розгами и держали руку в калебассе, наполненной красными муравьями. После таких испытаний они обошли площадь около малоки, играя на священных барабанах и флейтах. Потом спрятали музыкальные инструменты и удалились в малоку; по приглашению старейшины туда же направились и белые гости.
Женщины подали обед, окончив который, мужчины уселись в два ряда на скамьях, установленных одна против другой и начали церемонию курения табака. Свернутые в сигары листья они держали деревянными щипцами, противоположный конец которых можно было вбить в землю. Между курильщиками кружили сразу несколько сигар. Каждый мужчина делал одну или две затяжки и передавал сигару соседу. Габоку позволил затянуться дымом также своей жене, что с его стороны означало огромное доверие.
Внезапно Томек локтем толкнул капитана Новицкого и шепнул:
— Черт возьми, несут чичу… Не знаю, сможешь ли ты проглотить ее.
— Это почему же? — удивленно спросил капитан Новицкий. — Я уже пил чичу, и считаю, что это довольно приятный напиток.
— А ты знаешь, как ее делают?
— Нет, а как?
— Ты в самом деле не знаешь?
— Я ведь не местный пивовар! — возмутился Новицкий.
— Ну, так слушай! Умягчив и высушив плод маниока, индейцы просеивают его через сито и кладут под пресс. Сухие комки немного поджаривают в печи и измельчают. Из полученной муки выпекают маниоковые хлебцы.
— Ты собирался рассказать, как делают напиток, а говоришь о выпечке хлеба, — возмутился Новицкий.
— Не перебивай! Вот именно, они пережевывают эти хлебцы во рту и выплевывают мякиш в специальный сосуд, где смешивают его с водой. Как только начинается брожение, они добавляют в сосуд немного сахарного тростника и оставляют бродить еще на несколько дней.
— Ты, наверное, прав, чича сладкая, они несомненно добавляют к ней сахарный тростник, — согласился Новицкий.
— И ты в самом деле можешь ее пить?
— А что тебе не нравится в этом напитке?!
— Ведь чичу делают на человеческой слюне!
— А на чем ее делать, раз они не знают другого способа? Ты разве не заметил, что сюбео чрезвычайно чистый народ? После каждой еды чистят зубы и полощут рот!
— Ты шутишь!
— Послушай, браток! Лучше не заглядывай никому в горшки. Чего не видел, ты проглотишь без смущения. Мы не такие деликатесы ели в разных краях. Помнишь, как в Китайском Туркестане ты подбрасывал мне блюдо из засахаренных пиявок? В чужой монастырь со своим уставом не суйся!
Пока друзья переговаривались, мужчины внесли несколько больших сосудов, напоминавших деревянные барабаны. В них была чича. Ставя в коридоре эти ушаты, наполненные пьянящим напитком, они приговаривали:
— Никто из вас не уйдет отсюда, пока не будет выпита вся чича!
Остальные отвечали хором:
— Не выйдем, пока всю не выпьем!
Чичу передавали друг другу из рук в руки в малых калебассах. Томек, притворяясь что пьет, быстро совал сосуд с чичей приятелю, который не моргнув глазом, выпивал до дна всю чарку. Уилсон тоже выпил порядочно, потому что за долгую жизнь среди индейцев Бразилии он привык к их напиткам и кухне.
Томек с облегчением вздохнул, когда индейцы принесли барабаны и флейты. Он полагал, что пир закончится танцами. Томек с любопытством наблюдал за двумя парами мужчин, стоявших в глубине коридора в кухонном отделении. Обняв друг друга за шею, они стояли рядом, держа в одной руке длинные, достигающие уровня земли, флейты.
Танцоры стали играть мелодию, получившую название песенки мотылька. Им вторили музыканты, сидевшие поодаль и игравшие на дудках и барабанах. Не прерывая игры на флейтах, танцоры сделали один медленный шаг, потом остановились, сделали два коротких шага и опять остановились, потом пробежали еще три шага. Так они шли вдоль по коридору, ритмически изгибаясь телами вперед и назад и с грацией переходя с одной стороны коридора на другую.
В первом ряду танцевал старейшина рода, Габоку и два его брата. За ними сюбео, согласившиеся принять участие в экспедиции, остальные танцевали в третьем и четвертом рядах.
Вот танцоры дошли почти до половины длины коридора. Девушки пересмеивались, толкали друг друга локтями и поводили плечами в такт музыки. Одна из пожилых женщин обратилась к ним:
— Идите танцевать!
Три девушки, преодолев стеснительность подбежали к танцорам. Они подскочили к мужчинам, каждая из них обняла партнера левой рукой за талию и танец начался. Девушки часто менялись. В конце коридора танцоры повернулись, издав протяжный, высокий клич.
Танцы вскоре прекратились. Женщины ушли в свои помещения. мужчины опять расселись на циновках, расстеленных на полу. Старейшина собственноручно вынес еще одну калебассу. Уилсон нагнулся к друзьям и тихо сказал:
— Теперь, пожалуй, лучше всего незаметно удалиться. Они будут пить священный напиток михи.
— А что это такое? Чужих они тоже им угощают? — спросил Новицкий.
— Угостить угостят, но михи они получают из наркотического растения. Напившись михи люди теряют сознание и видят странные сны.
— Вы правы, лучше всего уйти, — сказал Томек.
— Напиток вызывает видения? — с любопытством переспросил Новицкий.
— В Китае мне приходилось курить опий. Неужели михи действует так же, как опий?
— Не знаю, я боюсь наркотиков. Ну как, идем? — настаивал Уилсон.
— У меня идея! Вы идите в палатку, а я пока останусь, — предложил Новицкий. — Томек интересуется разными вещами из жизни туземцев, а я готов пожертвовать собой ради науки!
— Сказки прямо, что тебя интересует действие наркотика, — проворчал Томек. — Твое любопытство к хорошему не поведет!
— Не каркай, браток! Ну, теперь давайте ходу отсюда, а то потом будет трудно…
Новицкий остался с туземцами. Как раз в этот момент старейшина передал одному из мужчин калебассу со священным напитком
[120]
, говоря:
