– Не могли бы вы узнать, пришел ли ответ от жандармов по поводу бомбиста?
– Дался вам этот бомбист, – всплеснул руками министр, – говорят вам, его повесили!
Однако как бы в ответ на пожелание Симса подоспел помощник начальника дворцовой полиции с рапортом от жандармов.
Я пробежался глазами по нескольким страницам.
– Какая-то ерунда, – вырвалось у меня.
– Поясните. – Симс впился в меня глазами.
– В одной характеристике сказано, что Степан Халтурин, он же Степан Батурин, бомбист, – это крестьянин с одним классом образования, был сторонником мирной революции, противником террора. А в другой – что Степан Халтурин, он же Степан Батышков, был одержим цареубийством и являлся знатоком теории социализма, говорил плавно и медленно, никогда не обсуждал жизнь крестьян и не интересовался ею.
– Плавно и медленно? Хм. – Симс смотрел на меня невидящими глазами. – И которого из них казнили?
Министр взял бумаги у меня из рук.
– Вы хотите сказать, что бомбист – это два разных человека?
– Это следует из вот этих докладов. Может быть, есть фотографии? – спросил Симс.
– Да, разумеется. Вот снимок, изъятый при обыске конспиративной квартиры. – Помощник вынул из папки и передал Симсу фото. На снимке был изображен красивый плечистый мужчина с усами. – А вот другой… – На другом снимке был запечатлен повешенный. Снимок был качественный, реалистичный, отвратительный… Черты мертвеца исказила агония, сравнивать было трудно.
Симс отдал снимки обратно, едва взглянув.
Министр, начальник дворцовой полиции и его помощник выжидательно смотрели на сыщика.
Симс сжалился:
– Посмотрите, здесь… у этого бомбиста массивные мясистые уши с большими мочками. А у повешенного мочек практически нет, ухо маленькое, почти детское. Уши у всех людей разные и растут всю жизнь человека. Этот, – Симс показал на повешенного, – по меньшей мере на десять лет моложе.
Министр взял себя за крупное ухо и хмыкнул.
– Но если так, – проговорил начальник дворцовой полиции, – получается, что взрыв во дворце устроил один, а повесили в Одессе другого. Значит, бомбист до сих пор жив и на свободе.
Из Бриллиантовой комнаты выглянул статский советник Даниловский, было видно, что время, проведенное с царственными дамами, далось ему нелегко.
Министр подозвал Даниловского:
– Есть ли новости?
– Герцогиня убеждает императрицу переделать большую императорскую корону.
– А по поводу кражи?
– Я еще раз перепроверил ящики. Из трехсот сорока шести позиций хранения точно не хватает восьми. Пропали камни хорошей воды от восьми до тридцати карат из бриллиантового приданого великой княгини Ольги Николаевны. Ольга Николаевна, герцогиня Вюртембергская, когда-то занимала у своего батюшки императора Николая Павловича полмиллиона рублей. Николай Павлович долга никогда у нее не требовал, а вот брат, Александр Николаевич, потребовал, едва воцарившись. У Ольги Николаевны герцогство маленькое, бедное, таких денег, конечно, взять было негде, и ей пришлось отдать в императорскую казну свое приданое – бриллианты. Все вещи к тому времени вышли из моды, поэтому оправы их сломали, разобрали все на отдельные камни. Часть их использовали для изготовления приданого великой княгини Марии Александровны, то есть герцогини Эдинбургской, единственной дочери Александра Николаевича, а остальные хранились здесь, в Бриллиантовой комнате.
Тем временем подошел с рапортом еще один сотрудник дворцовой полиции. Он доложил, что получены списки купленных городскими ювелирами драгоценностей и можно начинать с ними работать.
Начальник дворцовой полиции приказал своим помощникам проверить эти списки на присутствие в них камней, похожих по описанию на бриллианты Ольги Николаевны.
– Вы считаете, что бриллианты могли быть похищены во время взрыва? – спросил министр Симса.
– Не исключено.
– Но почему?
– Это был единственный момент, когда караульные пусть ненадолго, но покинули свои посты. Совершенно понятно, что пройти мимо двух вооруженных ружьями и штыками бодрствующих гвардейцев при других обстоятельствах невозможно.
– Но как злоумышленники овладели ключами?
– На этот вопрос я постараюсь ответить завтра, – сказал Симс. – И можем ли мы быть на сегодня свободными? – Симс куда-то заторопился.
– Да, – недоуменно ответил министр, – но разве вы не хотите узнать, были ли проданы украденные камни?
– Это будет не поздно узнать завтра, и я полагаюсь в этом вопросе на компетентность ваших людей.
И Симс поспешно ретировался, увлекая меня за собой.
– Куда мы? – спросил я его.
– В Малую церковь.
– Но зачем?
– Долго объяснять, сами поймете.
– А как злоумышленник прошел мимо гвардейцев?
– Никто не проходил мимо гвардейцев.
– Но как тогда этот одноногий босой попал в кладовую?
– Болотов, замолчите, вы мешаете думать. Впрочем, знаете что, отправляйтесь в комнату фрейлины Алексеевой, возьмите там все простыни, какие найдете. Встретимся в Малой церкви.
– Простыни? Симс, вы уверены?
– Абсолютно, поторопитесь.
Маневр с простынями удался, я успешно выполнил поручение, и никто меня не заметил.
* * *
Церковь была не заперта. Когда я вошел, Симс сидел на полу возле прямоугольного отверстия в нижней части стены, закрытого экраном из перфорированного цветочным узором медного листа. Такой узор я уже где-то видел.
– Вот простыни!
– Тише! – цыкнул на меня Симс. – Идите сюда и слушайте, я не все понимаю, они переходят с языка на язык, вот сейчас по-русски… О чем они говорят?
Я прошел мимо гроба Юлии Федоровны, стараясь не думать о том, что сейчас происходит с ее телом.
Я прислушался. Голоса императрицы и герцогини прилетали откуда-то сверху.
– Минни, душенька, посмотри, здесь, наверное, три тысячи карат. Если отдать камень ювелирам, они его разрежут, удалят эти некрасивые вкрапления и сделают кабошон карат на пятьсот или даже больше. Тогда можно будет вынуть из навершия короны эту вульгарную шпинель и вставить редчайший красный бриллиант. Ни у кого в мире нет такого. Виктория войну объявит от зависти.
– Знаешь, Мари, я бы и корону переделала. Этот Позье – кажется, так его звали, – по-моему, просто посмеялся над Екатериной Великой. Разве это корона? Это тюрбан муллы. Не то что английская, та похожа на терновый венец, как и должно быть.
– Саша не позволит, ты его знаешь. А что касается азиатской формы, то всем известно, что Екатерина была одержима завоеванием Константинополя. Даже внуков назвала Александром и Константином, именами главных властителей Азии, мечтала, чтобы они тоже такими стали.
