– Он сегодня играет у соседей.
Эмили с трудом выдохнула, обрадовавшись тому, что мальчик не стал свидетелем этой бойни.
– Прошу прощения, если я…
Микаэла положила на стол нож, которым резала помидоры, и энергично повернулась к ней лицом.
– Я хочу тебе кое-что сказать. Это очень личное, надеюсь, ты не будешь возражать. – Все выглядело так, будто предыдущие пять минут она сочиняла речь и, наконец, решилась произнести ее вслух.
Гриссини застыла в воздухе на полдороге ко рту, Эмили пыталась понять, к чему она клонит.
– Мы никак не могли зачать ребенка. Делали попытку за попыткой в течение долгого времени. Но безуспешно. Потом поняли, что нам нужна помощь.
Эмили моргнула. Она ожидала чего угодно, только не этого.
– Вся моя семья живет в Италии. У нас не было достаточно денег, и нам не к кому было обратиться за помощью.
– За помощью в чем? – Эмили не успевала следить за рассказом Микаэлы.
Глаза Микаэлы потемнели и светились, голос дрожал от волнения.
– Лука подарил нам Марко.
На мгновение, ужасное, вызванное ревностью мгновение, подлое и омерзительное мгновение, Эмили подумала, что Лука стал отцом детей Микаэлы.
– Он дал нам деньги.
Эмили положила гриссини на стол и осела на скамейку. Что сегодня за день такой, она все время делает неправильные выводы?
– На лечение. На докторов.
Слава богу, Микаэла, казалось, не заметила ее коллапса и быстро принялась рассказывать подробности:
– Мы наблюдались в частной клинике несколько лет. Тысячи и тысячи фунтов на лечение, столько, сколько нам было нужно. Он сказал, что это без ограничений и все целиком зависит от нас.
Она взяла нож, наклонила голову и принялась нарезать помидоры.
– Он сказал, что это входило в стоимость нашей страховки, как его работников. Но это полностью зависело от него.
Потом она проницательно посмотрела на Эмили, ее забота и благодарность была очевидна по тому, как глаза наполнились слезами и с какой теплотой она говорила.
– Он слишком много работает, слишком жестко относится к себе. Он очень хороший человек. И заслуживает…
– Чего?
Неудивительно, что они так лояльны по отношению к своему работодателю, счастливы все бросить и бежать по первому зову. Неудивительно, что она гладила его проклятые простыни.
– Он заслуживает того, чтобы быть счастливым.
Эмили закрыла глаза. Да, это так. Но не все ли заслуживают того, чтобы быть счастливыми? И она в том числе.
– Лука заслуживает такого же счастья, какое дал Рикардо и мне.
Любовь. Дети. Семья.
Эмили почувствовала дурноту. Оказывается, Лука уже почти имел это все, только потерял, и теперь вообще ничего не хочет. А она, не зная этого, поиздевалась над ним.
Очень хотелось, чтобы он предупредил об этом заранее. Она же рассказала ему о своих родителях. Но он, похоже, даже не собирался откровенничать с ней. Она катала хлебную палочку вперед и назад по скамейке. Думала о том, что Микаэла рассказала ей, и зачем она это сделала? Из-за того ли, чтобы помочь увидеть Луку в лучшем свете?
– Как давно вы работаете на него?
– Почти восемь лет. Он говорил, что мне нужно взять отпуск, когда я забеременела, но мне нравится работать. Это успокаивает.
Эмили поняла. Не так ли она поступала дома, занимала себя работой, чтобы похоронить свои страхи? Сейчас ее губы горели от желания задать вопрос о прошлом Луки. Но она не могла. Это было бы похоже на праздное любопытство, и, возможно, Микаэла не захочет ничего рассказывать. Она могла поделиться историей своей жизни, но не историей жизни работодателя. Ее преданность слишком сильна. Эмили не хотелось ставить женщину в неловкое положение. Кроме того, она уже достаточно услышала от самого Луки.
Он был для нее таким жизненным испытанием, а теперь, после упоминания об этой женщине за ужином, она почувствовала еще и желание посоревноваться. Она ему еще покажет, ему и им всем, какой чертовски стильной и элегантной может выглядеть.
Но для этого надо иметь что-нибудь «приличное»! Рюкзак полон легкими летними брюками, юбками и старыми майками. Ее гардероб какое-то время не был приоритетом. В общем, никогда не был. И прическу делала себе Кэт, и модную одежду покупали для нее. Как певица, она нуждалась в этом. Эмили, аккомпаниатор, нуждалась только в черном топе и брюках, чтобы не очень выделяться.
Она посмотрела на Микаэлу, на то, как та была по-итальянски шикарна и прекрасна, несмотря на живот размером с арбуз – чемпион сезона. Эмили нужна любезная помощь.
– Ты не могла бы мне порекомендовать магазин, в котором продается хорошая, но не очень дорогая одежда? Что-нибудь подходящее для вечеринки?
Микаэла, полностью восстановившая самообладание, широко улыбнулась. Она не просто дала ей название магазина, она показала его на карте.
Лука оттолкнулся от рабочего стола. Чувство вины жгло подошвы, как языки пламени небольшого костра, в который он нечаянно наступил босыми ногами. Он нетерпеливо двинулся, пытаясь затоптать неприятное ощущение. Помимо этого дискомфорта, раздражение жгло спину. Он не хотел устраивать торжественный ужин, куда-либо выходить. Он просто хотел остаться дома с Эмили. Единственное, что успокаивало, – ее признание. Она не может уйти от него сейчас. Хорошо, ведь он не может ее отпустить.
Он сердился не оттого, что она заставила его думать о Никки, а оттого, что она подумала о нем плохо. Но, в конце концов, почему бы и нет? Он подчеркивал временный, ничего не значащий характер их отношений. Конечно, она могла подумать, что он поступает так со всеми своими женщинами. Но ее осуждение ранило его. То, что Эмили думала о нем, имело значение, в этом основная проблема.
Лука остановился в углу кабинета, где оконные стекла сходились друг с другом, образуя живописный вид на город. Паскаль тоже проблема. Если бы позвонил кто-нибудь другой, никакого спора не возникло бы. Но чтобы Паскаль и Эмили встретились? Лука чувствовал дискомфорт при мысли об этом.
Но он должен был принять его. Паскаль редко приезжал в Лондон последнее время. В какой-то степени Лука даже хотел этой встречи, но это ничто по сравнению с желанием провести весь вечер наедине с Эмили. Чувство вины укусило опять. Старик так много для него сделал. Он его должник. И хотя Паскаль настаивал на том, чтобы посмотреть, как Лука устроился на самом деле, все не так уж просто. Он был там, когда умерла Никки. Единственный человек, который знает все. Они почти никогда не говорили об этом, но это не значит, что не думали.
Он пришел домой, остановился на кухне, чтобы проверить, как дела у Микаэлы. Он и не знал, что она гладит его простыни, подразнил ее и попросил прекратить это занятие. Женщина улыбнулась и отмахнулась от него. Он глубоко вдохнул, втянув носом ароматы приготовленной пищи. Конечно, она держала все хозяйство в руках. Он платил этой паре в три раза больше, но они того стоили. Они преданы ему, трудолюбивы, и работали сверхурочно, если было нужно. Это случалось нечасто, как думала Эмили. Ни разу с тех пор, как Микаэла забеременела.
