Уже три недели Вильмовские вели караван на северо-восток, пользуясь лишь показаниями компаса. Встречающиеся время от времени кочевники-индейцы знали только свои охотничьи территории и даже не верили, что за их пределами существуют какие-то другие края. Кроме того, они весьма враждебно воспринимали поначалу вооруженных белых людей. Лишь убедившись, что им ничего не угрожает, становились расположенными и гостеприимными. Но вообще в те времена встречи в диком Чако с чужими людьми вполне могли закончиться плохо. Потому Вильмовские предпочитали избегать туземцев, хотя и не всегда это оказывалось возможным.
Как-то находясь в холмистой степи, они наткнулись на бредущую толпу кочующих индейцев. Впереди шли несколько почти обнаженных мужчин, вооруженных копьями, луками и стрелами. В головные повязки были воткнуты перья цапель и попугаев. За ними цепочкой шли полуобнаженные женщины. В отличие от мужчин, несущих только оружие, женщины тащили на себе разные тюки и младенцев. Толпу женщин и детей окружали вооруженные мужчины. Поначалу индейцы оказались захваченными врасплох появлением каравана Вильмовских, но, благодаря дружественному отношению белых людей, их недоверчивость быстро пропала. Индейцы эти звались матако. Хотя лошади были уже широко распространены в этом краю, матако так же, как дзамуко и другие племена, кочевали пешком. Матако шли к известному им водопою. Вильмовские вручили индейцам мелкие подарки и дальше оба каравана двинулись вместе. Индейцы заверили, что ручей находится совсем близко, однако нашли его только перед закатом.
Общий ночлег помог подружиться. Время не значило для кочевников ничего, беззаботно передвигались они с места на место в поисках растений, диких плодов, дичи. Они вели совсем примитивный образ жизни. На стоянках мастерили утлые шалаши из веток и пальмовых листьев, высекали огонь, потирая два камня друг о друга. Лишь немногие знали несколько слов по-испански, так что участникам экспедиции пришлось объясняться с ними «на пальцах». На следующий день матако никак не могли понять, почему белым людям, с которыми они приятно провели время, так уж необходимо идти дальше, ведь здесь всем хватало питья и воды.
День за днем караван Вильмовских странствовал по степям, где травы наполовину скрывали лошадей, углублялся в многоярусные светлые леса, пас коней в пальмовых рощах. Временами приходилось огибать прибрежные болота и предательские трясины, где человек проваливался по пояс и можно было утонуть вовсе. Не давали пройти громадные одеревеневшие кактусы, преграждали дорогу увитые лианами, заросшие густым подлеском тропические леса. В лесах тех росли деревья кебрачо
[105]
с невероятно твердой, ценнейшей древесиной, богатой дубильными веществами, рожковые деревья, алгарробо, они давали сладкие стручки. Но самым характерным для Чако деревом было пало боррачо. Его могучий ствол, достигающий в диаметре нескольких метров, напоминал громадную пивную бочку, сужающуюся у кроны, толстые ветки были обсыпаны красивыми розовыми цветами. Оригинальность пало боррачо заключалась не только в его странных очертаниях. Когда опадали цветы, на их месте формировались плоды, а те, созрев, открывались и обнажали семена, окруженные тонкими, белыми, волокнистыми султанчиками. За их волокно тогда платили во много раз больше, чем за настоящий хлопок. Только добраться до этих плодов было нелегко, поскольку громадный ствол был усеял одеревеневшими длинными колючками.
Караван двигался по просвечивающему светлому лесу, в нем росли кактусы, мимозы, крупные пало боррачо. Салли и Наташа были в восторге от прекрасных цветов пузатого дерева, оно, наперекор природе, цвело в сухую пору года. Вильмовский объяснял это явление тем, что пало боррачо накапливает в своем мощном стволе большое количество воды.
Томек, как обычно, возглавлял караван. Он то и дело поглядывал на Динго, тот явно проявлял беспокойство.
– Габоку, посмотри на собаку!
Но обращение было излишним, искушенный следопыт шел с поднятой вверх головой, втягивая воздух, как будто внюхиваясь. Габоку остановился:
– Умный Динго чует дым. Люди поблизости! Томек остановил коня, дал знак всем к нему приблизиться.
– Отец, Габоку говорит, что неподалеку какие-то люди жгут костер. Динго тоже беспокоится.
– В этих местах жечь костры могут только индейцы, – высказался Вильмовский. – Мы приближаемся к границам Парагвая, значит, это могут быть тобо, их кочевья находятся в южной части парагвайского Чако и в Аргентине. Нам необходимо соблюдать большую осторожность.
– Габоку, зови Гуруву и Педикву, мы пойдем первыми, – решил Томек.
– Отец, вы с господином Уилсоном смотрите за Салли и Наткой, a By Мень и Збышек будут охранять вьючных животных. Салли, возьми Динго на поводок. Двигаемся вместе. Никто не берется за оружие без моего приказа!
Они пошли дальше. Теперь уже все чувствовали чад от костров. Из-за пузатых деревьев выступили отлично сложенные, темнокожие воины с готовым к бою оружием в руках. Одни несли луки с наложенными на тетиву стрелами, другие держали копья, кое у кого в руках были ружья. Их вид убедил Томека, что они из племени тобо. Воины стояли стеной за своим предводителем, бросая на белых людей дерзкие взгляды.
Томек молниеносно оценил обстановку. Неподалеку за воинами виднелись шалаши, вокруг валялись брошенные выдолбленные тыквы. Тобо, видно, пили мате, популярный в Южной Америке чай из листьев парагвайского падуба
[106]
. Дети и женщины поспешно укрылись в зарослях.
Томек поднял руку, остановил караван. Не спеша слез с коня, подошел поближе к замершим воинам.
– Здравствуйте, друзья! – обратился он к ним по-испански.
Тобо молчали, еще теснее сгрудясь вокруг вождя.
– Мы друзья! Здравствуйте! – Томек, как будто не замечая их враждебности, достал из кармана трубку, набил ее табаком и раскурил.
Тобо даже отпрянули, когда трубка блеснула огоньком, а Томек, не обращая внимания на оцепеневших тобо, спокойно попыхивал трубкой. У индейцев немного спало напряжение. Курящий трубку человек Не мог готовиться нападать. В эту минуту вперед выступил By Мень. Он начал повторять приветствие на языке кечуа, известном и некоторым индейцам Чако. Вильмовский тоже достал из тюка трубку и кисет с табаком, оставив карабин, подошел к вождю тобо, жестами стал приглашать того закурить трубку.
Индеец, не зная, как поступить, колебался, посматривая на воинов, но, видя, что те не выражают протеста, кивнул головой и дал понять, что ему нужны спички. Вильмовский достал из кармана коробок, подал его вождю вместе с трубкой и табаком. Тобо вложил в трубку немного табаку, достал спичку и, когда она вспыхнула огнем, удовлетворенно улыбнулся. Он несколько раз затянулся. Воины с одобрением смотрели на своего вождя. Атмосфера враждебности растаяла, как утренний туман.
