Книга Такой же предатель, как мы, страница 18. Автор книги Джон Ле Карре

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Такой же предатель, как мы»

Cтраница 18

— Не стоит, все в порядке.

— По вам не скажешь, Гейл. По крайней мере, на мой взгляд. Вы встревожены. Если хотите, зайду к вам на чашечку чаю.

Чашечку чаю?..

— Нет, спасибо. Все хорошо. Мне просто нужно выспаться.

— Нет лучшего лекарства от забот, чем здоровый крепкий сон.

— Да. Вы правы. Спокойной ночи, Олли. Спасибо, что довезли.

Она переходит улицу и ждет, что он отъедет, но такси стоит на месте.

— Сумочку забыли, дорогуша!

Действительно. Гейл злится на себя. И на Олли, который дождался, пока она подойдет к двери, прежде чем окликнуть ее. Она бормочет слова благодарности и называет себя идиоткой.

— Не извиняйтесь, Гейл, я еще хуже. Я бы и собственную голову позабыл, если б она отстегивалась. Вы точно уверены, милая?

Как раз сейчас ни в чем я точно не уверена, милый. Вот ты, например: шпион высшего разряда или мелкая сошка? Почему ты надеваешь очки с толстыми стеклами, чтобы при свете дня съездить в Блумсбери, и безо всяких очков возвращаешься обратно непроглядной ночью? Может быть, шпионы видят только в темноте?


Квартира, которую Гейл с братом унаследовали от покойного отца, располагалась на двух верхних этажах одного из красивых белых викторианских особняков, которым Примроуз-Хилл обязан своим очарованием. Амбициозный братец Гейл, охотившийся на фазанов с богатыми приятелями, владел половиной квартиры. Лет через пятьдесят, если к тому времени он не умрет от пьянства и если они с Перри до тех пор не расстанутся (в чем Гейл сейчас сильно сомневалась), они смогут выкупить его долю.

В вестибюле пахло бургундским фондю из квартиры № 2, слышались соседские ссоры и бормотание телевизоров. Горный велосипед, на котором Перри катался по выходным, стоял на своем обычном неудобном месте, прикованный цепочкой к сливной трубе. Гейл предупреждала, что однажды какой-нибудь предприимчивый вор украдет велосипед вместе с трубой. Перри обожал ездить в Хэмпстед-Хит в шесть утра и на полной скорости гонять по дорожкам, запретным для велосипедистов.

Ковер, которым были застелены четыре узких лестничных пролета, ведущих к ее входной двери, находился в последней стадии разложения, но обитатель нижнего этажа искренне не понимал, отчего он должен платить, а прочие соседи не собирались раскошеливаться, пока он не заплатит первым; все считали, что Гейл, в качестве домашнего юриста, должна изобрести какой-нибудь компромисс, но, поскольку никто не собирался уступать занятые позиции, какой, к черту, может быть компромисс?!

Но сегодня она была благодарна даже соседям — пусть ссорятся, пусть слушают свою дурацкую музыку сколько душе угодно, пусть живут нормальной жизнью, потому что, видит бог, она отчаянно в этом нуждается. Увезите ее из операционной и отправьте в палату. Скажите: «Кошмар окончен, дорогая Гейл, больше никаких вкрадчивых шотландок и коротышек-шпионов с итонским произношением, никаких детей-сирот, красавиц Наташ, дядюшек с пистолетами, Дим и Тамар. Перри Мейкпис, твой посланный небом возлюбленный, наивный и невинный, не станет жертвовать собой ради оруэлловской любви к утраченной Англии и пускаться на поиски Единения — с чем, господи? Больше не будет его фирменного извращенного, пуританского тщеславия…»

На лестнице у нее задрожали колени.

На первой тесной площадке они затряслись еще сильнее.

На второй неуемная дрожь вынудила Гейл прислониться к стене и подождать.

По пути к последней площадке ей пришлось подтягиваться, держась за перила, чтобы добраться до квартиры, прежде чем иссякнут силы.

Стоя в крошечной прихожей, спиной к запертой двери, Гейл прислушивалась и принюхивалась, ожидая учуять запах спиртного, пота или застоявшегося сигаретного дыма, а то и всего вместе. Именно так несколько месяцев назад она догадалась, что ее ограбили, — еще до того, как поднялась по винтовой лесенке в спальню и обнаружила, что кровать загажена, подушки вспороты, а на зеркале написаны губной помадой всякие непристойности.

Как следует воскресив эту картину в памяти, Гейл открыла кухонную дверь, повесила пальто, заглянула в ванную, сходила в туалет, налила себе риохи, отхлебнула, вновь наполнила бокал до краев и осторожно понесла его в гостиную.


Гейл пьет вино стоя. Она достаточно насиделась — на всю жизнь хватит, спасибо.

Она стоит перед неработающим самодельным макетом георгианского камина, который установил в квартире предыдущий владелец, и глядит в высокое подъемное окно. Шесть часов назад там стоял Перри — долговязый, как цапля — и, ссутулившись, смотрел на улицу в ожидании обыкновенного черного такси с выключенным опознавательным фонарем, последние цифры номера — 73, водителя зовут Олли.

Никаких занавесок на окнах. Только жалюзи. Перри не любит занавески, но тем не менее заплатит половину их стоимости, если Гейл действительно захочется. Перри, который не одобряет центральное отопление, но беспокоится, что она мерзнет. Перри, который твердит, что им следует завести лишь одного ребенка в связи с перенаселенностью планеты, а в следующую минуту уже хочет шестерых. Перри, который, едва коснувшись английской почвы по возвращении с проклятых карибских каникул, немедленно мчится в Оксфорд, запирается в своем логове и в течение пятидесяти шести часов общается с Гейл посредством таинственных многозначительных эсэмэсок: «документ почти готов», «связался с нужными людьми», «приезжаю в Лондон во второй половине», «пожалуйста, оставь ключ под ковриком».

— Он сказал, у них особая команда, нестандартная, — рассуждает Перри, наблюдая за проезжающими мимо такси.

— Кто это тебе сказал?

— Адам.

— Который тебе перезванивал? Это он Адам?

— Да.

— Адам — это фамилия или имя?

— Я не уточнял, а он не сказал. По его словам, для подобных случаев у них разработана схема. Есть специальное место. Адам не стал объяснять по телефону, где оно находится. Но таксист в курсе.

— Олли.

— Да.

— Для каких конкретно случаев?

— Для таких, как наш. Это все, что я знаю.

Мимо проезжает черное такси, но фонарик у него светится. Значит, это не шпионская машина, а самая обыкновенная, и водителя зовут не Олли. Перри с досадой оборачивается к Гейл:

— Послушай, ну а чего еще ты от меня ожидала? Если у тебя имеется идея получше, выкладывай. С тех пор как мы вернулись в Англию, ты только и делаешь, что язвишь.

— А ты только и делаешь, что не подпускаешь меня к себе. И обращаешься со мной как с ребенком. Как с глупенькой девочкой, заметь.

Перри возвращается к созерцанию улицы.

— Адам — единственный, кто читал твой документ-письмо-отчет-свидетельские показания? — спрашивает Гейл.

— Очень сомневаюсь. И не поручусь, что его действительно зовут Адам. Это прозвучало… как пароль.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация