Гектор пока молчит. Они заранее решили, что за них будут говорить субтитры, — впрочем, все и так понятно с первого взгляда. Спортивный пиджак с медными пуговицами принадлежит лидеру парламентской оппозиции — министру «теневого кабинета», которому прочат заоблачную должность в правительстве по итогам грядущих выборов.
К облегчению Люка, именно Гектор первым прерывает неловкое молчание.
— Если верить листовкам, он намерен «вернуть британской торговле главенствующее положение на международном финансовом рынке». Объясните мне кто-нибудь, что это значит, — язвительно замечает он, с легким проблеском былой энергии. — А также, разумеется, положить конец финансовым излишествам. Все они обещают этого достичь, не так ли? В один прекрасный день.
Мэтлок вновь обретает дар речи.
— Невозможно заниматься бизнесом, не заведя знакомств, Гектор, — возражает он. — Так устроен мир, и ты об этом прекрасно знаешь, у самого рыльце в пушку. Нельзя осудить человека лишь за то, что он гостит на чьей-то яхте!
Но ни насмешки Гектора, ни притянутое за уши возмущение Мэтлока не снимают напряжения. И разумеется, никого не радует тот факт, что белый смокинг принадлежит французскому маркизу сомнительного происхождения — профессиональному рейдеру с прочными связями в России.
— Короче. Где вы это взяли? — поразмыслив в тишине, внезапно спрашивает Мэтлок.
— Что именно?
— Фильм. Видео. Как ни назови. Где вы его взяли?
— Нашли под камушком, Билли. Еще вопросы?
— Кто нашел?
— Один мой приятель. Или два.
— Под каким конкретно камушком?
— В Скотленд-Ярде.
— Что? В полиции? Ты крадешь полицейские улики? Вот чем ты занимаешься?
— Хотелось бы мне, чтоб так оно и было, Билли. Но — увы. Готов выслушать историю?
— Если она правдива.
— Одна молодая пара из лондонского предместья скопила денег, чтобы провести медовый месяц на побережье Адриатики. Гуляя по взморью, они случайно увидели роскошную яхту, которая стояла в бухте. Они заметили, что на палубе идет шикарная вечеринка, сняли ее на камеру, потом просмотрели видео дома — предположим, в Сурбитоне — и с удивлением обнаружили на экране нескольких известных британских политиков и финансистов. Решив окупить расходы на поездку, молодожены отослали ценный материал в «Скай телевижн ньюс». В четыре утра в их спальню вломился взвод вооруженных полицейских в бронежилетах; молодой чете пригрозили судом по обвинению в терроризме, если они немедленно не передадут все до единой копии записи в руки полиции, и они благоразумно подчинились. Так оно и было, Билли.
Люк начинает понимать, что недооценил актерские таланты Гектора. Тот может казаться мямлей с мятым листочком в руках, но в голове у него — блестящий план. Он показывает Мэтлоку еще двоих джентльменов — когда панорама расширяется, становится ясно, что они также принимают участие в разговоре. Один из них высок, элегантен, лет за пятьдесят, держится как дипломат. Он почти на голову выше нашего будущего министра. Рот у него насмешливо приоткрыт. Его имя, как гласит подпись Ивонн, — Джайлс де Солс, капитан военно-морского флота Великобритании, в отставке.
На сей раз Гектор озвучивает резюме:
— Ведущий вестминстерский лоббист, очень влиятельный, в числе клиентов — крупнейшие в мире сукины дети.
— Твой приятель? — подкалывает Мэтлок.
— Приятель всякого, кто готов выложить десять штук за тет-а-тет с кем-нибудь из наших неподкупных министров, Билли.
Четвертый, и последний, участник беседы даже на расплывчатом увеличенном снимке представляет собой квинтэссенцию великосветского лоска. Идеально скроенный белый смокинг. Элегантная черная окантовка лацканов. Он театрально встряхивает гривой серебристо-седых волос. Знаменитый дирижер? Известный метрдотель? Указательный палец с кольцом, воздетый в знак шутливого предостережения, изящен, как у женщины. Левая рука легко, по-дружески покоится на плече будущего министра. На гофрированной манишке — мальтийский крест.
Что? Мальтийский крест? Неужели перед ними — рыцарь Мальтийского ордена? Или это награда за храбрость? Или он просто купил крест в подарок самому себе? Люк и Ивонн долго и мучительно об этом раздумывали в предрассветные часы. Нет, решили они. Он просто его украл.
«Синьор Эмилио дель Оро, гражданин итальянской Швейцарии, проживает в Лугано», — гласит субтитр, на сей раз написанный Люком. Гектор строго-настрого велел придерживаться нейтральных формулировок. «Международный светский лев, коннозаводчик, влиятельная фигура в Кремле».
И вновь Гектор ступает на авансцену:
— Насколько нам известно, его настоящее имя Станислав Аурос. Поляк армянского происхождения, с турецкими предками, самоучка, невероятно умен. В настоящее время — мажордом Князя, мастер на все руки, посредник, советник по социальным вопросам, зиц-председатель. — Не делая паузы и не меняя тона, он предлагает: — Билли, почему бы тебе не продолжить? Ты знаешь о нем больше, чем я.
Можно ли перехитрить Мэтлока? Видимо, нет, поскольку тот отвечает не задумываясь:
— Боюсь, я тебя не вполне понимаю, Гектор. Будь так любезен, напомни.
Гектор не прочь. Он заметно оживляется.
— Наше недавнее детство, Билли. Летний день, если не ошибаюсь. Я был главой пражского отдела, ты командовал оперативниками в Лондоне. Ты поручил мне подбросить пятьдесят тысяч американских долларов, мелкими банкнотами, в багажник белого «мерседеса». Глухой ночью, без лишних вопросов. Кстати, в те времена владельца «мерседеса» звали не Станислав Аурос, а месье Фабиан Лазар. Он, впрочем, даже не удосужился нас поблагодарить. Не знаю, как он заработал эти деньги, но ты-то, несомненно, в курсе. В те дни он резво прокладывал себе путь наверх. Крал произведения искусства, в основном в Ираке. Вытягивал у богатых жительниц Женевы мужнины заначки. Продавал дипломатическое грязное белье тому, кто больше заплатит. Возможно, как раз это мы у него и покупали. Что скажешь?
— Я не вел никаких дел ни со Станиславом, ни с Фабианом, Гектор. Ни с мистером дель Оро, или как там он себя называет. Мне он информацию не поставлял. Те пятьдесят штук я сам, как и ты, отправлял ему по приказу.
— По чьему же?
— Моего предшественника. И можно не устраивать мне допросов? Это ты передо мной отчитываешься, не забывай. Моим предшественником, Гектор, был — и останется вплоть до моей отставки, если уж на то пошло — Обри Лонгриг. И не говори, что ты забыл Обри Лонгрига, иначе я решу, что доктор Альцгеймер нанес тебе несвоевременный визит. Обри был умен как сто чертей, хоть и покинул нас несколько раньше срока. Правда, время от времени он переступал черту, в точности как ты.
Лучшей защитой Мэтлок считает нападение, вспоминается Люку.
— И поверь мне, Гектор, — распаляется он, — если моему предшественнику Обри Лонгригу требовалось заплатить пятьдесят штук своему человеку и если он, выполняя условия некоего частного соглашения, попросил меня сделать это от своего имени, поскольку сам в тот момент собирался покинуть контору ради служения высшим целям — а именно так все и было, — не хватало мне только заявить: «Погоди-ка, Обри, пока я получу специальное разрешение и проверю твою историю». Как думаешь? С Обри такие номера не проходили! Учитывая его шуры-муры с шефом за закрытыми дверями — какой псих стал бы ему перечить?
