Гейл считала иначе. Чем лучше она узнавала Люка в течение двухнедельного «ознакомительного курса», тем больше склонялась к мысли, что на него-то как раз можно положиться, невзирая на его нервозность, преувеличенную любезность и беспокойство, скользившее по лицу, когда ему казалось, что никто не смотрит. А вот от Гектора, с его нахальной отвагой, похабными шуточками и сокрушительной силой убеждения, она готова была ждать чего угодно.
То, что Люк был в нее влюблен, не удивляло и не раздражало Гейл. Мужчины нередко в нее влюблялись. Как-то даже спокойнее, когда точно знаешь, как к тебе относятся. Не удивляло ее и то, что Перри ничего не замечает. Его наивность тоже в известном смысле действовала успокаивающе.
Больше всего ее тревожила страстная преданность Гектора своему делу. Он явно посвятил жизнь выполнению некоей миссии, чем, собственно, и приворожил Перри.
— Я еще не прошел проверку, — сказал как-то раз Перри в очередном припадке самоуничижения. — А Гектор — сформировавшаяся личность. — Этим комплиментом Перри награждал немногих и мечтал однажды услышать его и в свой адрес.
Гектор — идеал, к которому стремится Перри? Гектор — человек действия, который борется за то, о чем Перри только разглагольствует?
Однако кто сейчас на передовой? Перри. А кто тратит время на болтовню? Гектор.
Перри был очарован не только Гектором, но и Олли. Перри, гордившийся своей проницательностью, в жизни бы не поверил, как и Гейл, что неуклюжий и бесформенный Олли, с его казарменными замашками, сережкой в ухе, могучим интеллектом и едва уловимым иностранным акцентом (который Гейл никак не могла определить, а спросить не решалась из вежливости), окажется прирожденным наставником — педантичным, четким, умеющим сделать каждый урок интересным и запоминающимся.
И ничего страшного, что им приходилось тратить драгоценные выходные или вечера после утомительного дня в суде; или что Перри проводил долгие часы в колледже на зубодробительных выпускных церемониях, прощался со студентами и укладывал вещи. Олли в мгновение ока их околдовывал, где бы ни проходили занятия. Иногда они встречались в подвале в Блумсбери. Иногда Перри с Гейл устраивались в переполненном кафе на Тоттенхэм-корт-роуд, Люк прогуливался по тротуару, а исполин Олли сидел в машине, надвинув на глаза берет, — таким образом они испытывали различные шпионские игрушки из его запасов: для мужчин — ручки, пуговицы, булавки для галстуков, которые могли подслушивать, передавать или записывать (а то и все сразу), для женщин — украшения.
— Ну, что тут вам больше подходит, Гейл? — спросил Олли, когда настала ее очередь подбирать себе «снаряжение». А когда она ответила: «Честно говоря, Олли, я вот это все ни за какие коврижки не надела бы», — они отправились в «Либерти» искать что-нибудь в ее стиле.
Впрочем, шансы, что им доведется использовать какие-либо штучки из коллекции Олли, были близки к нулю — он непрестанно твердил об этом.
— Гектор, будь его воля, вас и близко к ним не подпустил бы, дорогая. Это просто на всякий случай. Например, если вам доведется внезапно услышать что-нибудь крайне важное, чего никто не ожидает, и притом не будет никакой угрозы для жизни, имущества и так далее. Все, что нам нужно, — элементарные навыки работы с оборудованием.
Честно говоря, Гейл и в этом сомневалась. Она подозревала, что арсенал Олли на самом деле — просто тренировочные макеты, призванные вселять психологическую зависимость в тех, кого учат с ними обращаться.
— Ваш ознакомительный курс будет идти так, как удобно вам, а не нам, — сообщил Гектор в первый же вечер, обращаясь к свежеиспеченным рекрутам напыщенным голосом, какого Гейл потом ни разу от него не слышала, — наверное, он тоже нервничал. — Перри, если застрянете в Оксфорде на внеплановом собрании, — просто позвоните нам и дайте отбой. Гейл, чем бы вы там ни занимались в суде, не искушайте судьбу. Ваша задача — вести себя естественно и деловито. Если ваш образ жизни изменится, люди начнут подозрительно коситься, что приведет к нежелательным результатам. Понятно?
Затем он повторил для Гейл обещание, которое дал Перри.
— Мы расскажем вам не много, но все это будет чистой правдой. Вы — обычная парочка за границей. Так хочет Дима, так хочу я, да и Люк с Олли тоже. Чего вы не знаете, того и не запорете. Каждое новое лицо должно быть действительно новым, каждый первый раз — первым. Дима намеревается «отмывать» вас точно так же, как он отмывает деньги. Ввести в свой круг, превратить в твердую валюту. В сущности, после Москвы он под арестом, куда бы он ни пошел. В том-то и проблема, и ему придется крепко подумать, как ее разрешить. Так уж повелось: хочешь жить — умей вертеться. Пусть сукин сын покажет нам, что, как и когда он может сделать… — Подумав, Гектор внезапно добавляет: — Я, понимаете ли, сквернослов. Мне так проще, удобнее. Зато Люк и Олли у нас скромники, они поддерживают баланс.
Наставление продолжалось:
— Вам тут не тренировочная база — повторяю, ничего подобного. У нас нет пары лет в запасе, а есть всего несколько часов, растянутых на пару недель. Мы просто знакомимся, учимся безоговорочно доверять друг другу. Вы нам, а мы — вам. Но вы — не шпионы. Так что, ради бога, не пытайтесь ими быть. Даже не помышляйте о слежке. Вас не за этим отправляют. Вы — молодая пара, которая наслаждается выходными в Париже. Поэтому не вздумайте торчать у витрин, оглядываться через плечо и нырять в переулки. А вот мобильные телефоны — другое дело, — тут же оговорился он. — Кто-нибудь из вас пользовался мобильником в присутствии Димы и компании?
Они разговаривали по телефону, стоя на балконе своего номера. Гейл звонила в суд, узнать, как продвигается «Сэмсон против Сэмсона», а Перри — своей домовладелице в Оксфорде.
— Кто-нибудь из окружения Димы когда-нибудь слышал звонки ваших телефонов?
Нет. Точно.
— Дима или Тамара знают ваши номера?
— Нет, — решительно ответил Перри.
— Нет, — подтвердила Гейл чуть менее уверенно.
Они с Наташей обменялись телефонами. Но ведь Гектор спрашивал не об этом, а значит, она не солгала.
— В таком случае можно дать им шифрованные, Олли, — сказал Гектор. — Синий для Гейл, серебристый для Перри. А вы двое, пожалуйста, отдайте свои сим-карты Олли — он сделает все, что надо. Ваши новые телефоны будут настроены на прием шифрованных звонков, только между присутствующими. Наши имена будут внесены в телефонную книгу как Том, Дик и Гарри. Том — это я, Дик — это Люк, а Гарри — это Олли. Перри, вас будут звать Мильтон, в честь поэта. Гейл будет Дулитл, в честь Элизы.
[10]
Все уже готово. В остальном телефоны не отличаются от обычных. Да, Гейл?
Вопрос юриста:
— Теперь вы будете прослушивать наши звонки — если не делали этого раньше?
Смех.
— Мы будем слушать только звонки по зашифрованным линиям.
