Поэтому Ллевелис держался настороже и готов был в любой момент увести Злату в портал. Попадут ли туда же Кэт, Байрон и Тео, будет видно по обстоятельствам. Главное, чтобы леви была жива и здорова. С остальными последствиями такого поступка он справится.
Откашлявшись, Ллевелис открыл дверь и вошел первым.
Ламонт, нынешний правитель Гунари, восседал на троне, в окружении наложниц, которые массажировали ему руки и ноги.
Вампиры, как пикси или атеи, были высокоразвитой расой, в отличие от гоблинов, например. В свое время Ллевелис стоял перед сложным выбором: попытаться заставить всех подчиняться единой, централизованной власти, установить единые язык, традиции и прочие атрибуты социального и экономического государственного строя, превратив все населяющие Матэнхейм расы в один народ, либо дать каждой расе построить свое общество, зависимое только от культурных традиций, существующих внутри этого конкретного вида существ и их физических особенностей. Он сделал выбор в пользу второго варианта и старался не вмешиваться в дела тех, у кого получилось построить высокоорганизованное общество. С прежним правителем Гунари, Антуаном, Ллевелис был едва знаком. Несколько раз встречались, пропустили по бокалу чего-то крепкого и все. С нынешним, Ламонтом, пересекаться не приходилось.
И сейчас, глядя на этого высокого, статного красавца-блондина с длинными, заплетенными в тысячи косичек волосами, Ллевелис очень сожалел о несостоявшейся встрече. Иначе дважды подумал бы, прежде чем брать с собой леви. Особенно в этот период, когда у них еще нет крепких отношений.
Словно прочитав его мысли, правитель Гунари обратил свое внимание на девушку, заинтересованно осматривающуюся. Ллевелис прислушался к ее ощущениям — не появился ли у него конкурент? Но леви полностью была поглощена убранством зала.
Ламонт дал знак своим наложницам, и необыкновенно бледные девушки встали и отошли в сторонку. Встав с трона, он заговорил:
— Приветствую вас, правитель Ллевелис. — Вампир обратился к нему на древнем наречии своего народа, которое мало кто из ныне живущих понимал. Сейчас это язык старых книг. Читать слова, написанные на этом языке, могли многие, но лишь единицы еще помнили, как произносятся слова. Скорее всего, он просто пытался произвести впечатление своей образованностью или пытался быть на равных. Наивный молодой вампир, который еще не понимал, как ошибался.
На счастье или на беду правителя Гунари, Ллевелиса не так легко было впечатлить. Зато Злата моментально заинтересовалась и даже сделала пару шагов вперед, прислушиваясь к беседе. Ламонт, решив, что брошенные им семена попали на благодатную почву, улыбнулся ей и заговорил на общепринятом языке, которому Ллевелис научил Злату и Кэт:
— Кто вы, прекрасное создание, и что привело вас в мою скромную обитель?
Злата никак не ожидала, что кто-то рассмотрит в ней прекрасное создание. Она привыкла, что рядом постоянно находится Кэт и все лавры достаются ей. Ллевелису не было нужды считывать эмоции — замешательство и удивление были большими буквами написаны у нее на лице. Она даже оглянулась, чтобы удостовериться, что блондин разговаривает именно с ней, и только после этого неуверенно ответила:
— Я… это… подругу свою ищу… — И, смерив его недоверчивым взглядом, на всякий случай уточнила: — Я не ролевик. Мы с Катькой тут случайно. Найдем электричку… в смысле телепорт…
— Портал, — машинально поправил Ллевелис.
— Да хоть воздушный шар! — вспылила девушка, но тут же взяла себя в руки. — Найдем способ убраться отсюда и уберемся.
Ламонт прислушивался к разговору с интересом. Потом снова обратился к Ллевелису на понятном только им двоим языке:
— Иномирянка?
Тот лишь кивнул в ответ. Вампир снова мило улыбнулся глядящей на него настороженно Златославе.
— Строптивая, — резюмировал Ламонт. — Я люблю строптивых.
— Могу оставить тебе ее подругу навечно, — предложил Ллевелис и улыбнулся, увидев, как скривился вампир.
— Я сказал, люблю строптивых, а не болтливых, — фыркнул правитель Гунари. — А эту блондинку невозможно было заставить молчать. Пришлось принять меры…
— Она жива? — бесстрастно спросил его собеседник.
— Пока — да, — так же бесстрастно ответил вампир.
Злате надоело слушать незнакомую тарабарщину, и она энергично дернула Ллевелиса за рукав, спросив громким шепотом:
— Что он говорит? — И напомнила: — Спроси про Катьку!
— Я как раз рассказывал вашему жениху… — начал Ламонт, но девушка его возмущенно перебила:
— Он мне не жених! — и отступила от Ллевелиса.
Глаза вампира на мгновение блеснули недобрым светом. Тео и Байрон напряглись, видя, как вампир заигрывает с леви Ллевелиса, и понимая, какими неприятностями это грозит. Однако Ламонт продолжил, обращаясь только к Злате:
— Я как раз говорил вашему «не жениху», что ваша подруга в моем доме и не хочет отсюда уходить.
Байрон, у которого на скулах заходили желваки, дернулся вперед, но Тео его удержал. Вампир тем временем продолжил, сделав шаг в сторону Златы и не сводя с нее глаз:
— Она влюбилась в меня с первого взгляда. Но должен признаться, ее чувства не взаимны.
— Да ну? — удивленно приподняла бровь Злата.
Ламонт сделал еще один шаг.
— Мое сердце никогда не билось. — Вампир проникновенно посмотрел девушке в глаза. — Некому было его разбудить… до встречи с вами… — Последние слова он произнес с легкой хрипотцой.
Злата со странной интонацией в голосе переспросила:
— Со мной?
Байрон задолго до прихода сюда рассказал Ллевелису про свою сестру и про то, что, если умрет Ламонт, умрет и она. Кейтар взял с него слово, что вампир останется жить, если не будет источником прямой угрозы. Но сейчас Ллевелис был близок к тому, чтобы наплевать на данное обещание. Ламонт ведь знает, что Злата — его леви. Не может не знать. Вампиры — хищники, у них обостренное чутье. Эта белобрысая сволочь с короной на голове не могла не учуять на девушке запах Ллевелиса. И это его не остановило.
А вампир будто специально продолжал провоцировать, проявляя неуважение к своему правителю и давая законный повод оставить себя без головы.
— Да, — его голос стал ниже, чувственнее, — с тобой. Я был очень одинок без тебя. Три тысячи лет одиночества и ожидания, но ты того стоила.
Еще один шаг, и Ламонт с девушкой оказались лицом к лицу.
— Ты заставила мое сердце снова биться… — Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и… схлопотал звонкую пощечину.
Ллевелис уже сделал шаг по направлению к Ламонту, чтобы вырвать ему глотку за эту наглость, но тут девушка влепила оплеуху вампиру. А ведь тот воздействовал на нее своим самым эффективным оружием — голосом. С его помощью кровопийцы подавляют волю своих жертв, подчиняя их себе. Люди, к сожалению, подпадают под это воздействие практически моментально.
