— Я-а-а… — Аксол даже заикаться начал от испуга и волнения. — Я-а-а… обес… обес… обесчестил и должен… — В его голосе появилась несвойственная твердость. — Я должен поступить как честный мужчина и жениться.
Казалось, после всего пережитого за последние сутки Злату ничем не удивить. Так нет, Вигго это удалось. Да что там Злата! Видавшие виды Катерина и Ллевелис, Байрон и Тео — даже они оторопели.
— Э-э-э… — Злата встала с кресла и подошла поближе. — Повтори, пожалуйста, а то мне такое послышалось. Что ты сказал?
— Пока еще осталось время, я должен поступить как мужчина и жениться.
— На ком? — нестройным хором спросили Ллевелис, Тео и Злата.
— На вас. — Аксол уперся взглядом в Катерину.
— Что? Что? Что? — со всех сторон посыпались на него вопросы.
И только Байрон сделал шаг вперед и угрожающе тихо, но, глядя при этом на Кэт, сказал:
— Не понял…
— Я сама не поняла, — пожала плечами Катерина. — Что ты городишь? Ты там от своей науки тронулся умом?
— Я… я должен был раньше… но я не решался… но я должен поступить как настоящий мужчина… В первую ночь, пока господин Ллевелис спал, а господину Байрону было плохо… Вы перепили… и я воспользовался ситуацией… и… и… я теперь обязан сделать из вас честную женщину.
Байрон словно окаменел. Тео неприлично заржал. А девушки синхронно уставились в потолок, пытаясь вспомнить. Кэт покачала головой:
— Я тогда нажралась в дым и такого не помню.
— А я что-то такое припоминаю… — сощурилась Злата. — Ты таки была в дым. И знаешь, сейчас, когда ты сказал… да, было дело. Тебе, Кэт, стало интересно, чем умные мужики отличаются от остальных. Так что, Вигго, успокойся, это не ты воспользовался ситуацией, а Кэт тобой.
— Но я должен…
Договорить он не успел. Байрон в несколько шагов пересек разделяющее их расстояние, и неуловимо быстрыми движениями свернул Вигго шею. Когда он повернулся к Кэт, белки его глаз покраснели и неизвестно откуда появился хвост. Ллевелис рванулся к Злате, чтобы защитить от взбесившегося кейтара. И схлопотал приличный хук левой. От нее же. Извиниться девушка не успела. Байрон схватил Катерину за плечи и хорошенько тряхнул.
— Запомни, чародейка! — Его голос смешался с рыком. — Если ты моя, то больше ничья. Я своим не делюсь. — Он обвел всех присутствующих взглядом и спросил: — У кого-то есть что сказать по этому поводу?
— Этот чувак не успел сказать мне, как работает придуманная им штука! — с досадой выпалил Тео.
Байрон рыкнул что-то невразумительное и снова повернулся к Кэт.
— Так будет с каждым, ты это понимаешь?
— Ллевелис, спаси ее! — испуганно пискнула Злата.
Но прежде, чем полудемон успел хотя бы шевельнуться, Катерина томно улыбнулась кейтару и, выведя пальчиком у него на груди непонятный узор, ласково спросила:
— Байрон, ты же понимаешь, что мне плевать? Хоть весь город перережь.
— Вы что, не слышали, что я сказал? — Тео, которому все душевные переживания остальных были до лампочки, решил выступить в качестве голоса разума. — Сюда движется лич и его армия! Нас всех убьют! Аксол придумал, как нам спастись. Но теперь он мертв. Что дальше делать?
В комнате повисла тишина.
Первым заговорил Ллевелис:
— Принеси сюда устройство, которое придумал аксол. Попробуем разобраться. А будешь уходить — прихвати с собой Вигго. Если выживем — похороним его как полагается. А потом Байрон ответит перед законом за это преступление.
Тео кивнул и, перекинув тело аксола через плечо, быстро вышел. Время работало против них, и оборотень это прекрасно понимал. В отличие от остальных у него сейчас было только две заботы: кто бы его хорошенько побил и как не сдохнуть в этой забытой богом Венцеславе. Так как луна над ним сейчас практически не властна, второй пункт был куда актуальнее.
Стоило дверям закрыться за Тео, в комнате опять воцарилась напряженная тишина.
— Катерина Девитт, — заговорил Ллевелис, — у нас есть несколько минут, чтобы обсудить, на каких условиях ты отпустишь Златославу и дашь ей возможность жить своей жизнью.
Кэт только фыркнула.
— Что означает «нет»? — подбоченилась Злата, которую этот дележ порядком достал. — А если я сама хочу уйти? Что, я не имею права голоса? Опять сотрешь мне память?
— Ты просто еще маленькая и глупенькая, — по-доброму улыбнулась Кэт. — Ты не понимаешь, что для тебя хорошо, а что плохо.
— Где мне, грешной! — саркастично воскликнула Злата, всплеснув руками. — Мне больше трех тысяч лет мозги промывали, чтобы я так и не повзрослела!
— А мне уже почти тридцать тысяч, — спокойно парировала Кэт. — И что?
Златослава поперхнулась очередным возмущением и переспросила на всякий случай:
— Тридцать? Тысяч?
— Если не больше, — равнодушно пожала плечами Катерина. — После первых десяти тысяч как-то устаешь праздновать день рождения.
— Это ничего не меняет, — резко сказал Ллевелис. — По-хорошему или по-плохому, но ты отпустишь Злату.
— Я уйду, а она за мной, — усмехнулась Кэт. — И что ты можешь сделать, чтобы нас остановить?
Вокруг Ллевелиса полыхнуло пламя, на голове появились небольшие рожки, а кожа приобрела темно-коричневый цвет и даже визуально стала казаться грубее. Прикоснуться к нему, чтобы почувствовать, так это или нет, Злата не рискнула.
— Напугал! — притворно ужаснулась чародейка. — Сейчас побегу менять штанишки!
Ллевелис коварно улыбнулся, обнажив внушительный набор клыков, из-за чего улыбка сама собой превратилась в оскал. Он встал в боевую стойку, и Кэт ждала, что сейчас он будет атаковать как демон. Но он быстро сплел заклинание и кинул в не успевшую подготовится чародейку.
— Конкселар!
Заклинание попало точно в цель. Но ничего не произошло: девушка не взорвалась, не сгорела и не исчезла. Она стояла без движения, со слегка поднятыми вверх руками.
— Катька! — Злата бросилась к ней. — Ты в порядке?!
Но чародейка не шелохнулась.
— Что с тобой? Скажи хоть слово!
Она попробовала тряхнуть подругу за плечи. Но та была словно деревянная. Ее невозможно было сдвинуть с места.
— Что ты с ней сделал? — повернулся к нему Байрон.
— Ничего особенного, — усмехнулся Ллевелис, который уже принял привычное обличье. — Всего лишь заморозил на четыре часа. Чтобы не смогла уйти.
— Ты с ума сошел! — Злата готова была побить его и без команды, вложенной в ее голову Катериной с помощью «голоса». — Как ты мог так поступить с моей лучшей подругой?!
— Я не хотел, чтобы она заставила тебя уйти и забыть обо мне, — тихо ответил Ллевелис, надеясь смягчить гнев леви.
