Почти сразу за полуденными воротами городка шаги уважаемой Мадины стали вдруг неожиданно громкими. Достойной ханым показалось даже, что ее башмачки ступают не по песку, а по камню, отражающему все звуки. Эхо, почти никогда не посещавшее этих иссушенных зноем мест, сегодня, должно быть, намеревалось просто свести бедную женщину с ума. Но она все так же уверенно шла вперед.
Наконец Мадина остановилась. Обычно отсюда уже не видны были городские стены, и до самого горизонта расстилались лишь безжизненные и бескрайние, но более чем прекрасные пески.
Сегодня же столь привычное место выглядело совсем иначе.
– Должно быть, дюжина джиннов вознамерилась перерыть здесь все в поисках клада… Глупцы, они не ведают, что последний клад из этих мест вывезли задолго до того, как на белый свет родился сам повелитель всех джиннов, Сулейман-ибн-Дауд, мир с ними обоими!
Должно быть, именно так все и было – ибо все вокруг свидетельствовало либо о более чем усердных поисках, либо о столь же усердном сражении. Какие-то глубокие полосы бороздили прежде гладкие пески. И полосы эти местами становились столь глубокими, что уместнее было бы назвать их канавами…
– Аллах всесильный и всемилостивый, – пробормотала почтенная ханым, – но что же здесь происходило?
И словно в ответ на ее слова, издалека донесся стон. О, Мадина не испугалась! И не растерялась. Увы, сколь бы ни были прекрасны пески для нее, но для многих других они оставались смертельно опасным и недобрым местом. А потому возможность найти здесь путника, умирающего от зноя и жажды, была более чем велика.
Стон повторился. Мадина обернулась на голос и увидела на куче песка изможденного мужчину в черном плаще. Посеревшее лицо и запекшиеся губы яснее ясного говорили, что он умирает, причем умирает не столько от жажды, сколько от потери крови.
Мадина остановилась в шаге от неизвестного. Она попыталась было спросить, что с ним, кто он, но не успела – невесть откуда взявшаяся змея пестрой молнией прыгнула на умирающего и вцепилась в его иссушенную руку.
Человек в черном даже не вздрогнул. Должно быть, он вовсе не почувствовал укуса.
– О Аллах всесильный и всевидящий! – пробормотала Мадина. – Да что ж такое происходит в мире, если эти ужасные порождения самого зла средь бела дня нападают на людей?!
Мадина приблизилась к неизвестному. Змея, вовсе не боясь громкого голоса почтенной ханым, пестрой лентой зла уже струилась восвояси. И только тогда умирающий открыл глаза.
– Все в порядке, почтеннейшая… Это просто слуги Царицы…
– Какой царицы? Откуда здесь взяться каким-то слугам?
– Это слуги Царицы змей, добрая женщина. Мы сражались. И она вышла победительницей… Боюсь, с моей смертью у нее больше не останется врагов…
– С твоей смертью?
– О да… Думаю, остались считаные минуты… И после этого мы с тобой простимся навсегда, прекраснейшая…
О, как давно никто не называл Мадину прекрасной! Это простое слово придало женщине сил. Она почувствовала себя куда более могучей, чем даже сотня сотен богатырей. Да и до города было не так далеко…
– Я отнесу его домой. И выхожу… Если Аллаху будет угодно, чтобы этот уважаемый человек выжил, то он выживет. Ну а если ему суждено умереть, то он умрет как надлежит правоверному и будет упокоен со всеми правоверному же причитающимися почестями! Ну а теперь…
И Мадина потащила неизвестного в черном плаще. Конечно, ее сил было бы маловато, чтобы донести до собственного дома взрослого мужчину, но тот, кого почтенная ханым нашла в песках, должно быть, постился уже очень давно, ибо весом едва превосходил пятнадцатилетнего подростка. Ни единого стона не сорвалось с его уст – похоже, он уже готовился к встрече с самим Аллахом всесильным и всемилостивым. Но смелая ханым решила, что этот удивительный человек, иссушенный, словно сами пески, еще не готов предстать перед повелителем всех правоверных. И потому, невероятными усилиями все же доставив его к себе домой, принялась за врачевание.
О упрямство женщины! Ты – сила столь мощная и столь несокрушимая, что многие законы, земные и небесные, склоняются в почтительном поклоне перед тобой. Склоняются и подчиняются. Ибо понимают, что проще исполнить прихоть, чем доказать, почему она неисполнима.
Вот так и получилось с излечением неизвестного в черном плаще. Омывая его исхудавшее тело, Мадина насчитала почти сотню следов от змеиных зубов. Сотню! Хотя для того чтобы свести в могилу человека, бывает достаточно и одного единственного. Неудивительно, что этот странный человек прощался с неизвестной спасительницей. Должно быть, он знал, что дни его сочтены.
Но Мадина этого не знала и не хотела знать. Эликсиры и настойки, снадобья и отвары, что придумали хитрые люди за всю историю врачевания, оказались сильнее даже самого сильного змеиного яда. Ибо через несколько месяцев уважаемая ханым поняла, что ей удалось одержать победу в этом соревновании с силами природы.
Она, Мадина, победила, ибо неизвестный в это прохладное осеннее утро сам вышел во дворик. Он был еще более изможденным, чем в день своего спасения, но на его щеках уже не играл лихорадочный румянец, глаза смотрели трезво и спокойно, а руки не тряслись в ознобе и не корчились в судорогах.
– Благодарю тебя, прекраснейшая, отважнейшая из женщин! Ты вернула меня к жизни!
– Здравствуй и ты, незнакомец! Как чувствуешь себя?
– Намного лучше. – Мужчина улыбнулся. И улыбка эта оказалась столь солнечной и светлой, что сердце Мадины затрепетало.
– Ну что ж, я рада это слышать. И рада тому, что вижу перед собой не умирающего, а выздоравливающего человека.
– Но скажи мне, почтеннейшая, как удалось тебе победить яд слуг Царицы змей?
– Должно быть, это удалось мне потому, что я не думала ни о какой-то там царице, ни о ее слугах. Ты просто умирал, и я просто не могла этого допустить. А остальное сделали мое терпение и кое-какие снадобья, которыми меня снабдили здешние знахари.
Человек недоуменно покачал головой.
– Простым знахарям не дано победить яд самой Царицы… Ни один из смертных не знает средства против него…
– Выходит, что уже знают…
– Выходит, что так.
Тут неизвестный вдруг переменился в лице.
– Но ты, уважаемая… Ты же не колдунья?
Мадина рассмеялась.
– О нет, глупый человек. Я простая женщина, вдова по имени Мадина. Я златошвейка и уже много лет нахожу самую изысканную и строгую красоту в песках пустыни.
– Златошвейка… Быть может, дело в этом… Или в холодном металле… Должно быть, это то, чего я не мог учесть…
Мадина молчала. Она уже поняла, что перед ней человек необычайной учености. Но кто он? Женщина с любопытством смотрела на своего собеседника, решив, что не будет задавать вопросов. «Он и сам расскажет мне все, – подумала она. – Ему просто надо дать немного времени…»
