– Негодный мальчишка! Я же приказал тебе не трогать лампу! Ты должен был только поднять для меня Камень Судьбы. Больше ты ни для чего мне не нужен, червяк!
– Что с тобой, учитель? Почему ты так кричишь?
– «Учитель»!.. Я не твой учитель, и никогда не собирался никого учить.
– Но ты же сам пришел к моему отцу!
– Мне нужно было только одно – чтобы ты привел меня сюда, в пещеру Предзнаменования, и поднял для меня Камень Судьбы.
– И все?
– Ну конечно, глупец из глупцов! Стал бы тратить на тебя время и силы самый могущественный из магов, если бы мог сделать это сам! Ты просто человек Предзнаменования – крошечный винтик в машине Мироздания, которую я запустил своей магической силой! Поставь на место лампу, паршивец, и немедленно убирайся отсюда!
– А если я расскажу все гулям-дари, главному телохранителю халифа?
– Да кто будет слушать тебя, ничтожный! Мало ли что может привидеться мальчишке в пустыне? Но, впрочем, ты навел меня на мудрую мысль!
И магрибинец, положив камень на пол пещеры, начал произносить заклинание.
Но Аладдин не стал ждать, пока магрибинец дочитает его до конца. Он уже бежал по коридору. Бежал изо всех сил, бежал так, будто за ним гнался сам Иблис Проклятый, намереваясь и его руки превратить в такие же черные, иссушенные жаром плети, как у мага.
Вот наконец и узкий лаз… Вот показались холмы…
Аладдин вбежал в ворота города за миг до того, как ночная стража закрыла их.
– От кого ты убегаешь, озорник?
– О мудрый начальник ночной стражи! – как все мальчишки великого Багдада, Аладдин умел льстить и лебезить с самого первого дня, когда начал гулять по городу сам, без взрослых. – Там, среди холмов, какой-то черный человек! У него в руках невиданный посох! Он кричит и грозит, что перебьет весь город.
И приукрашивать правду Аладдин тоже умел отлично.
– Посох, говоришь… – задумчиво проговорил начальник ночной стражи. – А вот что в руках у тебя?
– Это просто старая медная лампа, о почтеннейший. Я поднял ее сразу за воротами. Наверное, кто-то обронил ее, когда выезжал из нашего прекрасного города. Если хотите, я отдам ее вам.
– Действительно, старая лампа. Оставь ее себе, мальчишка. Мне не нужно старье.
И Аладдин со всех ног бросился домой по хорошо известной ему дороге. Он бежал и чувствовал взгляд черных глаз, что впивался ему в спину между лопатками.
«Нельзя рассказывать об этом ни отцу, ни маме! Они не поверят мне. Но что же сказать им?»
Вот, наконец, и калитка родного дома. И в этот момент пришло озарение.
– Аладдин, мальчик мой, что с тобой? Почему ты такой грязный? Где твой учитель?
– Ох, матушка! На нас напали разбойники! Учителя увезли на старой арбе, а меня выбросили на дорогу.
– Разбойники? В нашем спокойном городе?
– Нет, отец! Учитель вывел меня через полуночные ворота, начал показывать звезды, а тут они… Их было не меньше сотни…
– Не меньше сотни, говоришь? Тогда об этом должен узнать гулям-дари! Завтра же на рассвете я пойду к нему! А ты сиди дома, путешественник, и ни ногой за ворота!
– Да, отец. – Сейчас повиновение отцу доставило Аладдину огромное наслаждение.
– И учителя твоего надо спасти! Так через какие ворота вы выходили?
И тут Аладдин понял, что заврался. Вбегал-то он через ворота полуденные. И его наверняка запомнил начальник ночной стражи. А потому юноша промолчал, нарочито внимательно разглядывая старую лампу.
Но отец не ждал ответа.
Тишина вновь поселилась в тихом дворике. Отец, глубоко задумавшись, смотрел в черное небо. И Аладдин на цыпочках отправился к себе, чтобы вновь пережить миг прикосновения к чуду и забыть ужас, который гнал его по зеркальному коридору.
Макама девятая
Царевна Будур ждала темноты. Весь сегодняшний день она предвкушала, как вечером отправится на прогулку. На прогулку из тех, о которых отцу, да продлит Аллах всемилостивый его годы без счета, лучше не знать. Будур собиралась пойти погулять по вечернему Багдаду. Не раз уже она надевала иноземное платье и вместе со служанкой покидала дворец. И сейчас, присев у окна и укладывая длинные черные, как у бабушки, волосы в затейливую прическу, вспомнила, как вышла за пределы дворца в первый раз.
Стоял жаркий вечер. Царевна, как и сейчас, сидела у окна и любовалась городом, который солнце окрасило во все оттенки пурпура и розы. Удивительная грозная красота, на миг открывшаяся Будур, словно влекла за собой. Туда, вниз, на городские улицы. Те самые улицы, которые царевна раньше видела только из-за занавесей своей повозки.
– Сафия, подай мне платье, что к празднику привезли мне ромейские купцы!
Будур решилась, наконец, своими глазами увидеть всю красоту великого города.
– Но, госпожа, уже закат… Вскоре тебя ждет вечернее омовение.
– Сафия, дурочка, ты решила мне перечить? – в голосе царевны стало так много меда, что только глухой не услышал бы угрозу.
Сафия глухой не была. Да и глупой, к слову, тоже. Она прекрасно понимала, что задумала царевна.
– О нет, прекрасная царевна! – служанка заговорила чуть тише. – Я просто хотела заметить, что переодеваться в иноземное платье разумнее было бы после омовения. Ведь ты же его надеваешь не для того, чтобы покрасоваться перед стенами опочивальни?
– О чем ты? – царевна с интересом посмотрела на девушку.
«Да она не дурочка… Оказывается, в далеких странах тоже есть люди, желающие большего, чем дарит им судьба!»
– Позволит ли мне говорить великая царевна? – Сафия потупилась, но голос ее звучал достаточно твердо.
– Говори!
– В моей далекой стране, да хранит ее Аллах всемилостивый и милосердный, девушки не закрывают лиц, они любят наряжаться. А вот такое платье, как то, что привезли великой царевне ромейские купцы, в нашей стране надевают на праздник… В этот день народ гуляет на улицах всю ночь. Девушки, собравшись в кружок, поют песни. А парни тайком выбирают себе невесту.
– Но разве не родители в вашей стране находят девушкам мужей?
– Нет, великая царевна, так бывает не всегда. Иногда, если семейства богаты или отцы семейств дружат, они могут сговориться, что их дети, когда вырастут, станут мужем и женой. Но так бывает не всегда. Иногда достаточно одного горячего взгляда, что бросит купец на девушку поверх вороха лент, – и все… Он уже знает, что вот эта ясноокая – его суженая.
Сафия замолчала. Видно было, что она вспомнила о чем-то далеком.
«Какой необыкновенный вечер, – думала меж тем Будур, – кажется, я нашла замечательную спутницу для своих шалостей. Эта маленькая птичка знает куда больше, чем я думала. Она мне подойдет!»
