«Да как смели они приказывать мне! Мне, величайшему из магов мира! Мне, которому до великой цели – власти над всем сущим – осталось лишь несколько шагов! Недостойные собаки! Вас я уничтожу первыми!»
Возле покоев царевны стражники остановились.
– Да пребудет с тобой благость Аллаха милосердного и всемилостивого! – проговорил старшина мамлюков, одновременно открывая тяжелые створки дверей.
Магрибинец, не глядя на него, вошел внутрь и спиной почувствовал ток воздуха – двери за ним закрылись. Он снова оказался пленником «своих» покоев.
– Недостойные псы! Нет такой муки, какой я не подвергну вас! За это мое унижение вы познаете всю боль мира! – закричал Инсар-маг.
Макама двадцать четвертая
– Почему ты кричишь, о мой муж? Что случилось? – из дальней комнаты выскользнула Будур, на ходу запахивая узорный кафтан и делая вид, что она только что проснулась.
Гнев Магрибинца был так силен, что он не заметил маневров царевны. Та же увлекала его в комнату подальше от той, из которой только что появилась.
– Эти поганые псы привели меня сюда так, как ведут последнего вора в зиндан!
– О Аллах, бедный мой муж! – в притворном сочувствии качала головой Будур, краем глаза наблюдая за тем, что происходит у мужа за спиной.
Неспящий Алим, который следил и за Магрибинцем, и за его женой, только усмехнулся, увидев эту картину.
Гордый, клокочущий гневом Инсар-маг один за другим поглощал спелые персики, невидяще глядя в окно, а за его спиной крался к выходу Икрам-мудрец, на ходу приводя одежду в порядок.
«О Сулейман-ибн-Дауд, мир с ними обоими! Как же будет смеяться малютка Хусни, когда я расскажу ей об этом!» – не без злорадства подумал неспящий Алим.
От своих мрачных мыслей Черный Магрибинец очнулся в тот самый миг, когда за мудрецом Икрамом тихо затворились двери.
– Почему ты не дождалась меня в саду, царевна? Я вынужден был искать тебя и забрел в какое-то странное место, откуда меня выдворил столетний старец!
– О Аллах! Значит, в поисках меня ты обошел весь дворец и оказался у входа в библиотеку дивана?!
– Да, жена, по твоей милости меня, словно мальчишку, с саблями наголо вели по коридорам дворца!
«О да, Инсар, ты всегда был изворотлив! Но собственную глупость превратить в чужую вину… Отлично, ты становишься настоящим царедворцем – хитрым и лживым…»
– По моей милости? – глаза Будур недобро заблестели. – Но каким же надо быть разиней, чтобы не найти вход в сад, а потому скитаться дворцовыми коридорами как призрак! Неужели ты, о мой муж, не мог додуматься спросить дорогу?
– Но ведь тебя же все равно не было в саду! Какой смысл мне было спрашивать кого-то?
– Я-то как раз была в саду! И вообще, я выполняю все повеления мужчин, которых люблю. Ты пошел к отцу, а я долго бродила по дорожкам сада, дожидаясь своего муженька, чтобы узнать, почему отец желал немедленно видеть тебя.
– Великий халиф Хазим хотел… хотел посоветоваться со мной о деле государственной важности. – Магрибинец вовремя вспомнил, что решил не говорить царевне о предостережении халифа.
«О да-а… – буркнул Алим так, чтобы Магрибинец мог его услышать. – Именно этого и хотел несчастный халиф».
«Молчи, глупец, – отвечал Инсар-маг. – Молчи и слушай, если не можешь не слушать. Именно сейчас, когда мне как никогда ранее нужна помощь, чтобы достигнуть нашей великой цели, ты предаешь меня! Да еще и эта дурочка, моя жена, о похождениях которой, оказывается, знают во дворце все, от халифа до последнего слуги на кухне…»
«Эта глупышка, похоже, решила устроить тебе сцену, чтобы прикрыть какой-то очередной свой грешок. Будь выше этого. Тебе ведь все равно, что думают о твоей жене!»
«Нет, мне отнюдь не все равно! Эта грязная тварь может помешать мне, стать обузой! Вместо того чтобы получить желанную власть, я должен буду следить за ней, словно евнух за последней из наложниц!»
«Но ведь для того тебя и назвали мужем! Для того тебя и приглашал к себе халиф!.. Открой глаза, Инсар! Тебя использовали так, как обычно ты используешь других. Тебя поманили сладостью власти в обмен на то, что теперь ты до конца дней будешь сторожевым псом при собственной ветреной жене!»
«Молчи, несчастный. С этой ничтожной я разберусь сам. А ты, если не можешь удалиться совсем, просто смотри и запоминай, как совершает последние шаги к великой цели самый сильный из колдунов!»
«Как скажешь, Инсар. Я могу и замолчать. Но боюсь, ты не услышишь голос разума, даже если я буду кричать, словно муэдзин на минарете!»
Этот безмолвный разговор занял всего несколько мгновений. Именно тех мгновений, которых хватило Будур, чтобы прийти в себя.
– О деле государственной важности? – насмешливо переспросила она. – Хотелось бы мне знать, о каком именно…
– Пока это великая тайна, – ответил Магрибинец.
Наконец он оторвался от созерцания высоких облаков за окном и обратил взор на жену. Одежда Будур была в полном порядке. А вот волосы царевны, которые она с утра так старательно укладывала в две толстые косы, были растрепаны и несколько непокорных прядей вились у висков, словно дикий виноград. Глаза царевны горели уже знакомым Магрибинцу лихорадочным блеском – именно так смотрела на него царевна после первых жарких ласк. Смотрела одновременно и жаждуще, и оценивающе. И губы… Обычно бледные губы Будур сейчас припухли и горели. Горели бесчисленными поцелуями, которые, как только сейчас понял Магрибинец, царевна дарила другому. И где?! Здесь, в покоях, которые маг уже хотел назвать своими.
«Жалкая тварь! – подумал маг. – Неужели Алим вновь оказался прав и только стражем своей дочери видит меня великий халиф?»
– А мне почему-то кажется, – слишком проницательно смотрела на мужа Будур, – что вовсе не для серьезных государственных разговоров позвал тебя отец…
– О чем ты, женщина?
– О том, что никаких тайн нашей страны мой отец раскрывать тебе не собирался и не собирается. Я думаю, что отец позвал тебя лишь для того, чтобы оклеветать меня… Чтобы назвать несчастную свою дочь низкой и недостойной тварью. И предупредить тебя о том, что я, как ему чудится, не пропускаю ни одного мужчины!
Как всякой женщине, Будур очень легко было поверить в собственные слова. И теперь она свято верила в то, что она лишь облыжно обвиненная жертва чьей-то высокой игры.
– Но разве это не так? Ты отшельницей ждала моего появления? И ни разу не разочаровала своего мудрого отца, прельстившись красотой иноземца-мамлюка или разумом мудреца?
Вот этого говорить не следовало. Инсар-маг, быть может, и был самым умелым среди магов, однако опытным мужчиной он не был. Не знал он, что нельзя злить жену, нельзя задавать вопросы, ответить на которые она может, только соврав.
