Несколько минут он возился с ним, но разгадка тайны этого узла ускользала от него. Он прошептал:
– Кто же, о Аллах, завязал этот узел?
Джамиля рассмеялась.
– Я, мой прекрасный.
– Коварная… Ах, вот как!
Он потянул шелковую ленту и снял ее. Теперь рубаха Джамили висела свободно. Он снял ее через голову девушки и бросил на огромный сундук в дальнем углу покоев. Миг – и туда же отправились его кюлоты, прежде чем Джамиля заметила, как он их снял. Она стояла, ошеломленная, а он опустился на колени и аккуратно снял ее башмачки с серебряными пряжками. И вновь Джамиля закрыла глаза – ибо халиф осторожно лишил ее последней защиты – тончайших шелковых шаровар.
Потом встал и осторожно развязал ленты, скреплявшие ее длинные косы. Протянув руку, он взял щетку, лежавшую на виду на стоявшем рядом столике, повернул Джамилю и стал медленно расчесывать ее волосы, уже освободившиеся от сложной и вычурной прически. Он восхищался их блеском и длиной – они доходили ей до бедер.
Он снова повернул ее лицом к себе и стоял, созерцая ее обнаженную красоту. Его уверенные действия удивили ее.
Она была потрясена, обнаружив, что стоит обнаженная перед мужчиной. Несколько долгих минут Джамиля оставалась неподвижной под его изучающим взглядом. Она не имела ни малейшего понятия о том, чего он ждал от нее – если он, конечно, вообще ждал чего-нибудь, кроме покорности.
– Чего ты хочешь от меня, мой господин? – немного испуганно прошептала Джамиля.
Выведенный из своего мечтательного состояния, халиф понял, как неловко она себя чувствует. Он нежно привлек ее к себе и обнял.
– Джамиля! – произнес он с нежностью, но его голос показался ей необычайно хриплым. – За свою жизнь я повидал немало красивых женщин, но никогда еще я не встречал женщины столь совершенной, столь безупречной, как ты, мой цветок!
– Значит, ты хочешь меня?
– Хочу тебя?! – произнес он, задыхаясь. – Да я мечтаю о тебе с того самого мига, как увидел, моя колдунья!
– Думаю, я тоже хочу тебя! – ответила она с нежностью. Он рассмеялся.
– Откуда же ты можешь знать, что хочешь меня, моя маленькая целомудренная красавица? Ведь я – единственный мужчина, который когда-либо прикасался к тебе! Но тебе это понравилось, Джамиля! О да, моя греза, тебе это понравилось! Только что, когда ты опустилась на колени, чтобы снять мои сандалии, ты испытывала желание прикоснуться ко мне.
Она залилась краской.
– Откуда ты знаешь об этом?
– Потому что я мужчина, и я знаю женщин.
Он провел рукой вниз по ее спине под волосами и стал гладить и ласкать ее бедра. В изумлении она отскочила от него, но он прошептал ей на ухо:
– Нет, моя сладкая мечта, не надо бояться! Я знаю, как ты невинна, поэтому мы не будем торопиться, ведь сегодня наш первый день… В отношениях между мужчиной и женщиной не должно быть спешки, а только время для наслаждений!
Он приподнял ее голову и с нежностью поцеловал ее.
– Я люблю тебя, Джамиля!
Он поцеловал ее в кончик носа.
– Я люблю твою гордость и твою удивительную красу!
Он поцеловал ее веки, закрывшиеся при его первом нежном натиске.
– Я люблю твою нежность и твою невинность! Но больше всего я люблю тебя саму, мой маленький цветок пустыни!
Он чуть-чуть нагнулся, поднял ее и бесконечно бережно опустил на ложе. Неистовое биение его сердца отдавалось у нее в ушах. Глаза ее были плотно закрыты, но она слышала его голос, который нежно проговорил:
– Я любовался твоим прекрасным телом, моя дорогая, и теперь предоставляю тебе возможность сделать то же самое.
Она услышала шелест ткани.
– Открой глаза, Джамиля! – приказал он ей, и в его голосе слышался смех. – В теле мужчины нет ничего такого, чего следовало бы бояться. Может быть, в нем есть что-то смешное. Ведь у него нет той красоты форм, какая есть в женском теле. Все же, полагаю, я достаточно привлекателен, по крайней мере настолько, насколько может быть привлекателен мужчина.
У нее вырвался тихий смех, но глаза оставались закрытыми.
– Джамиля! – в его голосе слышались и насмешка и строгость. – Открой же глаза! Приказываю тебе!
Она открыла глаза и села. О, каким взглядом она окинула халифа! Гордость всех женщин мира смотрела на халифа из этих темных глаз.
– Мне нельзя приказывать, помни это!
Потом ее глаза расширились, и она произнесла, задыхаясь:
– О-о-ох!
Глядя на нее, он нежно усмехнулся:
– Разве я не привлекателен на твой взгляд, мой цветок?
И он встал во весь рост, давая ей возможность рассмотреть себя как следует, давая ей и возможность чуть привыкнуть к их общей наготе.
Она же просто не могла оторвать взгляд от его тела. Он был намного выше ее, прекрасно сложен: ноги длинные, икры и бедра крепкие и красиво очерченные, узкая талия, переходившая в широкую грудь и еще более широкие плечи; руки длинные и мускулистые, а кисти тонкие, с длинными пальцами. Его тело было смуглым и гладким, и теперь, когда она глядела на него, ее снова переполняло желание ласкать его… Непонятно откуда, но Джамиля знала, какими сладкими бывают прикосновения к любимому телу. Она осторожно отводила взгляд от его стержня страсти. Однако теперь ее взгляд скользнул вниз, и, когда она отважилась сделать это, краска смущения разлилась по ее щекам. К ее удивлению, тот неистовый зверь, перед которым она испытывала страх, оказался всего лишь нежным созданием, маленьким и мягким, угнездившимся на своем ложе, покрытом темными волосами. И снова он угадал ее мысли.
– О как же он изменится, моя греза, едва я лишь возжелаю тебя!
– Но ведь ты же сказал, что хочешь меня! – упрекнула она его.
– Я действительно хочу тебя, мой прекрасный цветок, но хотеть и желать – это разные вещи. Я хочу тебя разумом и сердцем, а желание исходит из моего тела.
Он вытянулся на ложе рядом с ней.
– Сегодня у меня еще не было времени для желания.
Протянув руки, он привлек ее к себе.
– Я просто мечтал, жаждал этого мига, Джамиля.
Его губы нашли ее губы. Он завладел ими и пробовал их вкус до тех пор, пока она, охваченная сильной дрожью, не отдалась его вспыхнувшей страсти.
Она не ожидала, что рот мужчины может быть таким нежным. Он мягко приказал ей разомкнуть губы, и она повиновалась, пропуская внутрь его бархатистый язык. Он ласкал ее, и неожиданно она почувствовала, что внутри у нее начинает полыхать пламя. Она откинула голову назад и несколько раз вдохнула воздух, чтобы унять головокружение, но он только засмеялся и снова завладел ее губами в горячем поцелуе. Наконец, ненадолго насытившись этими обольстительно прекрасными губами, он проложил своим обжигающим ртом тропинку вниз. Его тонкие пальцы гладили ее стройную шею. Запечатлев жаркий поцелуй на ее ушке, он прошептал:
