Наконец мы отправились во дворец. Когда у старухи спрашивали, кто с ней пришел, она отвечала, что я – ее дочь, которая издавна мечтает побывать в шахском дворце. А так как нынешней ночью исполнится желание шахзаде, то она, старуха, хотела бы, чтобы давнишняя мечта ее дочери тоже сбылась сегодня. Некоторые служанки, поверив измышлениям старухи, обнимали и целовали меня и при этом говорили:
– О матушка, оказывается, у вас такая прекрасная дочь!
Вскоре я вместе с несколькими служанками проник в покои Малики. Я увидел ее сидящей на богато убранном троне под пологом. Однако лик ее был печален, и я чуть не лишился разума от горя.
Я оглядел комнату, выискивая место, где можно было бы спрятаться. И тут я заметил лестницу, ведущую на балкон. Я поднялся по той лестнице и притаился на балконе. Тем временем в комнату вошла служанка и велела всем удалиться, ибо с минуты на минуту сюда должен был пожаловать жених. И в самом деле, спустя некоторое время он появился. Безобразный, как дэв, он к тому же был пьян и едва держался на ногах. Когда его подвели к трону Малики, он приказал слугам удалиться, а сам запер дверь на ключ и, обняв мою любимую, вознамерился было поднять чадру. Малика оттолкнула его и с чувством гадливости сказала:
– О мерзкий негодяй, не смей ко мне прикасаться!
Тогда жених страшно разгневался:
– Многие красавицы мира были бы счастливы изведать мою благосклонность, ты же называешь меня негодяем. Раз так, я буду действовать по-иному.
Сказав это, он привлек деву к груди. Малика же, собрав все силы, вырвалась из его объятий. Тут сей зверь разъярился и стал рвать на ней одежды.
– О Касым! – вскричала Малика. – Услышь мой зов, приди ко мне на помощь.
Я не мог больше сдерживаться, бросился с балкона в комнату и, выхватив кинжал, вонзил его в грудь жениха. Тот упал замертво. Я отрубил его голову, положил ее ему на грудь и воскликнул, обратясь к Малике:
– Я здесь, дорогая.
Малика широко раскрыла глаза:
– Откуда ты явился?
– Не спрашивай меня об этом, – отвечал я.
Потом поспешно завернул деву в ковер, взвалил себе на плечи и покинул комнату. Находившийся во дворе люд был занят своим делом, и никто не заметил, как я прошел к дворцовой стене и, перебравшись через нее, покинул дворец. Придя в дом старухи, я развернул ковер и увидел свою луноликую.
– О Касым, – молвила Малика. – Они непременно нас разыщут здесь! Что же делать?
– Мы во власти судьбы, – отвечал я и повел возлюбленную на балкон. Там мы и провели ночь.
– Во-от, моя сладенькая пышечка!.. А теперь закрой глазки и веди меня в опочивальню… Не могу же я расточать ласки прямо здесь, в грязи…
Недис набросил второе колдовское покрывало на разум девушки.
Наступило утро. Во дворце ждали появления жениха, но его все не было и не было, а в комнату невесты войти никто не осмеливался. По прошествии продолжительного времени прислуга все-таки отважилась отпереть дверь, и тут увидели, что жених мертв, а невесты и след простыл. Поднялась страшная суматоха. Пришлось рассказать о случившемся шаху. Шах повелел у городских ворот выставить стражу, обшарить дороги, обыскать все дома города.
Услышав о высочайшем повелении, старуха принялась рвать на себе волосы.
– О юноша, – бросилась она ко мне, – я знаю, что в этом деле повинен ты. Если деву найдут в моем доме, то не сносить головы ни мне, ни тебе. Уж лучше я сразу выдам тебя шаху, может быть, хоть меня тогда пощадят.
Я пал перед старухой ниц и, рыдая, стал молить ее о пощаде. Однако все мои мольбы были тщетны. Тут я понял, что могут помочь только деньги, и я отдал ей горсть жемчужин и увидел, как алчность вспыхнула в ее лице, и она сказала:
– Чему быть, того не миновать. Дело сделано, и нам не следует поднимать шум. Лучше я стану караулить у двери, чтобы в дом не проникли те, кто ищет тебя и Малику. Она исцарапала себе лицо и, растерев докрасна глаза, уселась на пороге. И горестный вид ее вызывал сочувствие всех прохожих.
Тем временем люди шаха обыскали дома горожан и, не обнаружив следов невесты, направились к дому старухи. Старуха же, изобразив глубокую печаль, сказала:
– Да осудит вас Аллах! Вы намереваетесь искать убийцу в моем доме? Разве способна мать быть соучастницей в убийстве своего сына? Или вы просто хотите посыпать солью мои раны?
Печаль ее была столь величава и естественна, что стражники, испытав раскаяние, прошли мимо. А старуха, обрадовавшись, побежала к нам и сообщила, что опасность миновала. Мы возблагодарили всевышнего и, переждав, пока в городе все утихнет, стали собираться в путь.
– О Касым, – молила меня Малика, – уедем с тобой в чужие края. Пусть мы будем бедны, но зато счастливы, оттого что вместе.
Сердце мое склонилось к ее сердцу и, не теряя понапрасну времени, я добыл двух быстроногих скакунов, запасся мужской одеждой для любимой, приготовил припасы и все, что требуется в долгом пути, и с наступлением сумерек мы покинули пределы города.
Долго пребывали мы в пути, но не ведали, где найдем свое пристанище. Когда мы подъехали к безлюдному месту, Малика удалилась за большой камень, и я тут же услышал ее истошный крик. Я бросился туда и увидел, что ее ужалила змея. Ту змею я убил, но Малике помочь не смог. Вскоре, изнемогая от боли и страданий, она скончалась. Сердце мое разрывалось от горя. Я стал биться головой о землю. Я отпустил на волю лошадей и, рыдая, похоронил свою возлюбленную. Однако человек крепче железа, и ему суждено вынести все. И пока срок моей жизни не изошел, любовь к Малике и мое горе будут всегда во мне.
Султан Санджар, выслушав исповедь юноши, проникся к нему сочувствием и сказал:
– Сними одеяния каландара и скажи, что ты желал бы получить из моих богатств. Я готов подарить тебе что угодно. Теперь я вижу, что в жизни господствует лишь зло…
Повисла тишина. Сафият с трудом приходила в себя. Да, эта сказка и похожа, и не похожа на обычную сказку.
«Да-а, мой гость, каким бы странным он ни был, смог сдержать свое слово. Я услышала четыре сказки, которые меня расстроили, напугали, удивили… И в которых не было ни намека на счастливый конец».
Сафият задумалась.
И пришла в себя от прикосновения… О нет, от объятий, в которые ее заключил гость. Только теперь она ощутила, что в который уж раз возлежит она на собственном ложе, что и рассказчик, и она сама наги, что свет луны хозяйничает в опочивальне. Вот только сегодняшние объятия были не столько страстными, сколько потными и судорожными.
«Он колдун, теперь я знаю это! Он маг – я вновь ничего не помню: ни как оказалась здесь, ни как сбросила платье… Не помню, что было еще миг назад! Он заворожил меня…» Сафият передернуло от отвращения.
Недис, как это часто бывает с мужчинами, все понял по-своему. Он самодовольно усмехнулся, уверенный, что Сафият дрожит от едва сдерживаемой страсти. И в следующий миг заглянул девушке в лицо:
