Сейдж пригвоздила его взглядом, который можно определить только как убийственный.
– Я, – заявила она, – собираюсь оставить этого ребенка.
– Ты собираешься?.. Ты думала, что я попрошу тебя не оставлять его?
– Я просто решила внести ясность.
Теперь он получил по полной программе: ледяной взгляд, гордо поднятый подбородок, сложенные на груди руки.
– Разумеется, ты сохранишь ребенка. Это я и собирался обсудить: ребенка, тебя, меня. Как нам со всем этим справиться.
Сейдж немного расслабилась:
– У меня есть кое-какие мысли.
– Я не сомневаюсь, что у врача ты уже была.
– У медсестры в клинике.
– А у специалиста?
В его тоне было нечто, не понравившееся ей. Также Сейдж не нравилось, что он стоит, а она сидит. Не поступил ли он так специально, чтобы получить преимущество?
Сейдж встала. Все равно Калеб выше и крупнее ее, но стоя она по крайней мере не чувствовала себя просительницей.
– Нет, – ответила она холодно. – Не была.
– Начиная с этого дня ты обязательно должна посещать специалиста.
Молодая женщина прищурилась:
– Должна?
– И эта квартира… Ты не можешь здесь оставаться.
– Ты слышал меня или нет? Я же говорила…
– А диета? Ты нормально питаешься?
– Жидкая овсяная кашка и побеги люцерны. – Сейдж мило улыбнулась. – Ну а ты что ешь?
– Мы говорим не обо мне, а… – Наконец до Калеба дошло. Его лицо, эти идеально вылепленные черты, залил румянец. – Очень смешно, – буркнул он.
– Послушай, – начала она, – я ценю твою заботу, но до сих пор успешно справлялась со всем сама.
– Когда ты переедешь?
– Ты считаешь, что мои планы слишком неопределенны?
– У тебя нет планов, у тебя идеи. Это большая разница.
– Согласна.
– Ребенку нужны планы, а не идеи.
– Моему ребенку.
– Нашему ребенку.
Ее ребенок.
Его ребенок.
Их ребенок.
Она носит его ребенка, и она в Нью-Йорке, а он в Техасе, за тысячу миль…
Ну так что? В современном мире расстояния ничего не значат. К тому же в его распоряжении самолет.
– Вот что я решил…
– И что ты решил?
– Дай мне закончить.
– Позволь мне избавить тебя от этого. Твои деньги мне не нужны.
– Извини, не понял.
– Повторяю, мне не нужны твои деньги. И не прикидывайся удивленным. Я знаю, чем все закончится.
– Правда?
– Ты выпишешь чек. А я подпишу кое-какие бумаги. Таков твой план, но…
– Какие бумаги?
Сейдж моргнула:
– Что?
– Если тебе известно, что я собираюсь сказать, ты должна знать, какие бумаги я попрошу тебя подписать.
– Отказные. Или как они там у вас называются? В них будут слова: «да, я приняла этот чек», «нет, я больше никогда не буду вас беспокоить» и…
Калеб мгновенно подошел к ней и схватил за плечи:
– Ты ничего не понимаешь!
– Отпусти меня!
– Ты не слышала, как я сказал, что это наш ребенок?
– Слышала. Это была фигура ре…
– Фигура речи! Проклятье… – выругался Калеб и, притянув Сейдж к себе, поцеловал.
«Что ты делаешь, Уайлд?» Вопрос сформулировала рациональная часть его сознания. Другая же часть сознания отмахнулась от него.
Вероятно, с Сейдж произошло то же самое. После секундного протеста она привстала на цыпочки, обвила его шею руками и ответила на поцелуй.
Поцелуй был точно таким, каким он его запомнил.
Жарким. Глубоким. Пронизанным электричеством. Все остальное стало не важным.
– Я никогда не переставал думать о тебе, – прошептал Калеб, обнимая ее. – Я хотел тебя каждый день, каждую ночь, каждую минуту…
Он снова поцеловал Сейдж. Она ответила. Он подхватил ее на руки и понес в спальню, на постель, где все начиналось.
Калеб быстро раздел ее. Сейчас ему было не до деликатности. Слишком много времени прошло с тех пор, как он держал ее в объятиях.
Потом в разные стороны полетела его одежда.
– Калеб, – позвала Сейдж, протягивая к нему руки.
Он опустился на колени и вошел в нее. Она ждала его, горячая, влажная.
– Слишком быстро, – простонал он и попытался замедлить темп.
Сейдж не позволила. Потому что это не было слишком быстро – ни для нее, ни для него. Калеб сжал ее руки и закинул их ей за голову. Стон, знаменующий его освобождение, слился с ее удовлетворенным стоном. Они вместе достигли вершины мира.
Когда их дыхание выровнялось, Калеб спросил:
– Все в порядке?
Сейдж улыбнулась:
– Да.
– А ребенок?
– Ему это не повредит.
Он поцеловал женщину. Не выпуская ее из объятий, перекатился на спину.
– Ты уверена, что я не причинил ему никакого вреда?
Она дотронулась ладонью до его щеки:
– Абсолютно.
Калеб медленно провел пальцем по ее губам, горлу. Легко, словно перышком, коснулся сосков.
– У тебя прекрасная грудь.
Сейдж вспыхнула. Боже, как ему нравится, когда она краснеет! Он принялся покрывать поцелуями ее живот. Живот действительно слегка округлился.
– Это только недавно стало заметно, – сказала она, словно прочитав его мысли.
– Теперь ты выглядишь еще лучше.
– Ты думаешь?
– Я знаю.
– М-м-м… – Сейдж откинула его волосы со лба. – Калеб…
– Да?
– Я действительно не хочу, чтобы ты думал… то есть чувствовал…
Он остановил ее поцелуем.
– Это наш ребенок, Сейдж. Я жалею только об одном: что меня не было здесь раньше.
Ее глаза наполнились слезами.
– Не плачь… Пожалуйста. – Он заглянул ей в лицо. – Мы все пройдем вместе, понимаешь? Здесь больше нет тебя и меня. Только мы.
– Понимаю, – прошептала Сейдж.
Калеб наклонил голову и поцеловал ее в щеки, в губы, чувствуя на языке соленый вкус слез.
– Сейдж, – сказал он хрипло, когда она открыла ему свои объятия.
Более того. Открыла ему свое сердце.
