Она обернулась к воде, окрасившейся этим утром во все оттенки аквамарина.
– Никогда не могла представить, как это хорошо – ничего не делать.
– Непривычно, правда?
Несмотря на то что его глаза были скрыты солнцезащитными очками, Роуз кожей ощущала его взгляд на своем теле.
– Да, – согласно кивнула она. – Это непривычно.
– Со временем ты привыкнешь и поймешь, как необходимы подобные передышки. Ведь голове надо дать отдохнуть. Знаешь, что еще прекрасно расслабляет?
Во рту у Роуз мгновенно пересохло, и она отрицательно покачала головой.
– Массаж. Знаешь, нам следует изменить условия нашего пари. К тому же вряд ли тебе удастся обыграть меня в шахматы. Если я выиграю три игры подряд, то сделаю тебе массаж всего тела.
– Это моя награда, я так полагаю? – Этот предсмертный хрип не мог быть ее голосом!
– О нет, это будет мой приз! – Ник вновь поднялся. – Сообщи мне, когда ознакомишься с основными приемами.
С сильно бьющимся сердцем Роуз следила за тем, как он удаляется. Вглядываясь в комбинации, которые Ник изобразил на листе, снабдив некоторые записи рисунками, она не могла перестать думать о том, какими умелыми были его пальцы…
Она рассеянно потерла шею.
– Только представь, как тебе станет хорошо, когда я заставлю уйти это напряжение, – раздался его голос словно из ниоткуда.
Ник нес в руках два бокала, наполненные зеленой жидкостью.
Он вообще изо всех сил старался изобразить идеальный брак, Роуз же ставила палки ему в колеса. Теперь, казалось, наступил верный момент, чтобы расслабиться. Неужели она уже на полпути к тому, чтобы влюбиться в него?
Любовь…
Роуз не знала, что это такое. В наше время словом «любовь» слишком часто разбрасываются. Вот и ее мама, наверное, любила Роуз, но затем все-таки оставила. Роуз открылась приемной матери – оказалось, лишь для того, чтобы быть отвергнутой. Стивен говорил ей о любви, но с ним ей было трудно дышать. Ему она так никогда и не доверилась.
С Николасом ее оградительные сооружения рассыпались на мелкие кусочки. Казалось, этому мужчине удалось пробудить в ней чувства, некогда недосягаемые для нее…
Роуз выпрямилась:
– Да, я как раз думала об этом.
– И?..
Она подняла бокал и, отпив из него, провела пальцами по губам.
– Мой ответ – да.
Его зеленые глаза заискрились. Он поднял тост:
– За нас!
Они чокнулись бокалами.
– А ты не боишься, если я научусь играть в шахматы так же быстро, как это получилось со скрабблом?
– Не думаю. – Николас принялся неторопливо расставлять фигуры на доске. – У людей обычно уходят годы, чтобы достичь успеха в этой игре. Отец начал учить меня, когда мне исполнилось пять.
– Ох, ничего себе! – Боже, как же ее тянуло к Нику! Все его тело дышало силой. – Сегодня особенно жарко, – заметила она уже вполне буднично.
– Это так.
– Наверное, мне тоже следует освободиться от лишнего.
Его глаза удивленно расширились. Роуз неторопливо расстегнула пуговицу, спустила шорты к полу и почти целомудренно выступила из них.
– Ты можешь сгореть, – хрипло заметил Ник.
Словно не слыша его, Роуз одним движением распустила волосы, чуть встряхнув головой, чтобы они равномерно распределились по спине и плечам.
– В таком случае давай устроимся внутри. Признаю свое поражение.
Еще никогда Николас не чувствовал подобного возбуждения. И как он мог только подумать о том, будто его прежние любовницы могли потягаться своей красотой с женщиной, сидящей сейчас перед ним?
Ее тело потрясало его воображение. Грудь поднималась и опадала в такт ее дыханию. Роуз колебалась лишь мгновение – она протянула руку, и их пальцы переплелись. Прежде чем зайти в спальню, Ник убедился в том, что двери, ведущие в салон, закрыты.
Роуз остановилась в изножье кровати и смотрела на него. Почему-то ее взгляд тронул его.
Она заметила бутылочку массажного масла:
– Вижу, ты был уверен в себе.
– Я всегда рассчитываю на победу.
Не в силах противостоять себе, Ник приблизился к ней, повернул ее спиной к себе и, подобрав ее волосы, вдохнул их сладковатый запах. А затем почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу. Сделав над собой усилие, он вновь отстранился:
– Обычно, когда делается массаж, предполагается быть обнаженной.
Ее глаза потемнели, изменив цвет с карамельного до шоколадного. Не сводя с него взгляда, она завела руки за голову и неторопливо освободилась от верха купальника. Николас мог лишь стоять и любоваться ее прекрасным телом, напоминающим песочные часы.
Когда она потянулась к трусикам, он остановил ее:
– Нет, это можешь оставить.
Ник не был уверен в себе – вряд ли он сможет совладать с собой. Не сейчас. Не время.
Прикрыв глаза, он сказал:
– Теперь ложись на живот.
Когда ее голова оказалась на подушке, он аккуратно собрал ее волосы, затем нанес масло. Она не издала ни звука. Сначала он массировал ее шею и плечи, неспешно спускаясь ниже по спине. Как мог он раньше не замечать того, как она прекрасна? Да, она не расхаживала по его кабинету обнаженная, но все же… Он достиг ее упругих ягодиц, но Роуз все еще не издала ни звука. На секунду Ника посетило беспокойство – может, она уснула? Однако когда он принялся освобождать Роуз от трусиков, она приподнялась, чтобы облегчить ему задачу. Не удержавшись, он коснулся губами ее спины, и она издала еле слышимый стон.
Николас изнывал от желания.
Раздвинув ее ноги, он принялся покрывать поцелуями ее спину. Его пальцы принялись изучать ее тело. Роуз тяжело дышала.
Не в силах больше сдерживаться, одним движением Ник перевернул Роуз на спину. То, что открылось его взору, будет навсегда запечатлено в его памяти. Почти безумные темные глаза, чувственные полуоткрытые губы, вуаль блестящих волос, упавших на лицо, не скрывавшая под собой румянца на щеках.
Ник не стал выжидать, смахнув пряди с нежного лица, он требовательно накрыл ее рот своими губами. На вкус Роуз оказалась сладкой, ее губы пахли медом. Руки Роуз обвились вокруг его шеи, притягивая как можно ближе. Ник не мог противостоять ее страсти. Казалось, он мог целовать Роуз целую вечность. Его поцелуи, прикосновения заставляли кровь быстрее бежать по венам.
Она стонала все сильнее в его объятиях, когда он все глубже и глубже погружался в нее…
Роуз не могла сдержать смеха.
– Боже, это было потрясающе! – Она все еще видела звезды перед глазами.
