— Порывом ветра над волною белопенной, листвой осенней и апрельским громом первым
[1]
— самозабвенно выводила я, поглядывая из-под ресниц в сторону воды.
Слова я знала хорошо, так как в отчем доме соседка сверху, немолодая уже женщина, часто громко включала ее. А мне деваться было некуда, нравилось или нет, приходилось слушать вместе с нею, так как тонкие стены панельной многоэтажки звуки не глушили. Возможно, я фальшивила, но тут никто не мог бы мне на это указать.
Глава 4
О знакомстве с русалками и девичьих радостях
Карел заслушался. Сидел, подперев рукой щеку, и к концу даже начал тихонько подпевать, стараясь своим басом не заглушить мой негромкий, в общем-то, голос. А к завершению выступления припев подхватили еще несколько голосов, но уже девичьих:
— Сирена, Сирена, Сирена, я — море, и волны, и пена…
Я сделала вид, будто ничего не слышала, и Карелу подмигнула, чтобы не выдал себя.
— Ну вот, как-то так, — сказала, закончив, и неторопливо поворошила ветки в костре. — Это песня из моего мира.
— Красиво, — поддержал мою игру напарник. — А у нас совсем нет песен про русалок и сирен. Точнее, может, где-то и есть в приморских краях, но я там никогда не бывал. Впервые на море и сразу влюбился в него.
От воды донесся тихий всплеск, но выдавать себя иным образом гостьи не торопились.
— Может, еще споешь? — как ни в чем не бывало задал вопрос Карел.
— А я больше не знаю. Но могу поведать сказку о русалочке, хочешь?
— Спрашиваешь! Разумеется, хочу!
Я снова прокашлялась и сделала вид, словно задумалась, вспоминая сюжет. От воды донеслось нетерпеливое побулькивание. Едва заметно улыбнувшись, я начала довольно громко (чтобы гостьи тоже хорошо слышали) рассказывать всем на Земле известную сказку о юной русалочке, влюбившейся в человеческого принца
[2]
.
— …бросилась с корабля в море и почувствовала, как тело ее расплывается пеной, — продекламировала я, и от воды донеслись всхлипывания и тихие рыдания.
Карела тоже пробрала сентиментальная история. Он часто моргал и крепко сжимал руки в кулаки. Я обвела рассеянным взглядом погрузившийся в темноту пляж, держа театральную паузу.
— А дальше? — не выдержала одна из гостий.
— Неужели это всё? Она погибла, да? Насовсем? — поддержала ее другая, безостановочно всхлипывающая девушка.
— Это так печа-а-а-ально-о, — зарыдала третья.
— Кир, и правда, неужели Русалочка так и осталась навсегда морской пеной? — поддержал их Карел.
— Нет, — помотала я головой. — А дальше было вот что. Над морем поднялось солнце…
Когда закончилось повествование, девушки уже, не скрываясь, рыдали навзрыд, Карел печально смотрел в огонь, а я размышляла, что же еще такого устроить.
— Ведьмочка, — всхлипнув и шумно высморкавшись, позвала меня одна из гостий. — А ты еще сказки знаешь?
— Конечно, знаю! Я же библиотекарь! — фыркнула я. — Но не о русалках. Другие.
— А они про любовь? — заинтересовалась вторая невидимая пока собеседница.
— Можно и про любовь. Рассказать?
— Да! Конечно! Непременно! — хором, перебивая друг друга, закричали хозяйки территории. А потом задали вопрос: — Можно мы к вам подойдем?
— Это как?! — опешила я.
— Мы умеем превращать хвосты в ножки, но только ночью, — кокетливо ответили мне. — Даем слово, что не причиним вам вреда, если вы первыми на нас не нападете. Вы хорошие, в зачарованный грот не лазили и ничего не испортили на нашем острове.
Я вопросительно посмотрела на Карела, вроде как отдавая решение ему.
— Ладно, подходите. — Напарник встал и галантно поклонился в сторону выходящих из воды девичьих фигурок.
Русалок оказалось пятеро. Все как одна фигуристые и красивые, с волосами синих и зеленых оттенков. Собственно, волосы и являлись их одеждой, так как барышни были обнаженными. Карел демонстрировал багряный цвет лица (даже при свете костра было заметно) и отводил взгляд, стараясь не смотреть на них. Но девушек его смущение ничуть не волновало. Зато отсутствие одежды на русалках компенсировало совершенно невероятное количество украшений из жемчуга. Множество браслетов, тяжелые серьги в золотой оправе, ожерелья… Как они не сгибались-то под такой тяжестью? Я бы точно не смогла на себе столько ювелирки таскать!
— Можно мы переступим ваш защитный круг? — вежливо спросила одна из гостий, роскошная синеволосая красотка.
— Можно, — после секундной заминки ответила я. — Со своей стороны также обещаем, что не нападем на вас, если вы первыми не атакуете нас.
Русалки заулыбались, переступили защитную линию и, подойдя вплотную к костру, опустились на песок. Расправили на груди гроздья жемчужных ожерелий, посмеиваясь над Карелом, частично прикрылись волосами и жадно уставились на меня. Я же рассматривала их.
— Ведьмочка, — обратилась ко мне та же гостья (похоже, она у них старшая), — ты обещала еще сказку.
— А, да… — отмерла я. — Только сначала вопрос. А почему вы к нам раньше не вышли?
— Мы наблюдали, — без тени улыбки ответила она. — Сначала думали, что вы влюбленные. Все же такая пара, ведьма и маг — это… интересно. Потом поняли, что вы не собираетесь… ну… ничего не собираетесь делать. Стали ждать, что вы предпримите. Вы почему в грот не полезли?
— А надо было? — удивленно подняла я брови. — Нас предупредили, что он у вас какой-то особенный. Мы же гости на вашем острове. Неприлично лазить по потайным помещениям дома, даже если хозяева не показывают своего присутствия. Это все равно что чужие письма читать.
— Вот именно, — поддакнул слегка отошедший от смущения напарник. — Мало ли, вдруг у вас там сокровищница. А мы не воры. Мы студенты Высшей Школы Библиотекарей! Практиканты!
Что самое странное: ни у меня, ни у Карела и правда мысли не возникло лезть в грот. Вот даже не знаю почему. Мы делали все что угодно, но больше и близко не приближались к входу в заповедное место русалок, кроме того раза, когда осматривали остров в первый день.
— Ой, какие хорошенькие практиканты! — загалдели четыре девушки.
Их старшая долго задумчиво смотрела сначала на меня, потом на Карела, после чего произнесла:
— Вы не врете. Удивительно… Как вас зовут?
— Я — Кира. Он — Карел. А вас?
— Мое имя — Лидия.
Остальных девушек звали Стелла, Марина, Селина и Лаура.
— Ну что, сказку? — предложила я, когда все представились. — История об одной милой девушке. Мать ее умерла, и спустя время отец женился на другой женщине, у которой было две взрослых дочери. Свою падчерицу злая мачеха заставляла много работать по дому…
