— А не маловато будет? — удивились чеканщики.
— Пятнадцать! — еще тверже объявила Заходырка.
— Ну как знаете, пятнадцать так пятнадцать…
Ее-то спрашивали про размер изделия по отношению к эскизу, а она подумала, уточняют откат за размещение заказа. В результате значок вышел размером с мандавошку, и гостям юбилейного вечера его даже не показали, чтобы не позориться. Правда, среди собирателей микрофолеристики значок пользуется диким спросом. И что — повинилась она? Нет, разогнала весь пиар-отдел, чтобы за спиной не хихикали. Кстати, еще один верный признак паразитария — людей увольняют, как лишние файлы в корзину сбрасывают: клик — и нету.
А с приглашениями на тот же юбилей что вышло? Позорище! Гена хотел, как всегда, распределить конверты между сотрудниками, чтобы развезли по адресам и с поклонами отдали в надлежащие руки.
— Это каменный век! Просто смешно! — возмутилась, узнав, Заходырка. — Так теперь никто не работает.
— А как?
— Очень просто. Заключим договор с фирмой «Русский скороход». Они доставят приглашения от двери к двери.
Заключили. Но не заметили маленького примечания в контракте, а там черным по белому: «Корреспонденция доставляется только в помещения, не оборудованные кодовыми замками и не имеющие контрольно-пропускной системы». А где вы найдете офис без секьюрити или дом без кодового замка? Разве в какой-нибудь вьетнамской лавке или в разваливающейся пятиэтажке на краю Москвы. Даже здесь, на выселках, куда сволочь Кошмарик загнал газету, без пропуска в здание не войдешь и не выйдешь. В итоге вечером, накануне юбилея, в редакцию приехал курьер «Русского скорохода», смуглый таджик, и вывалил из мешка кучу недоставленных приглашений.
— Это что такое? — схватился за сердце Гена.
— Двэр закрыт! — ответил, улыбаясь, азиат.
Всю ночь, как гексогеновые злоумышленники, мымринцы сновали по Москве и окрестностям, звонили в спящие квартиры, подсовывали, страшась собак, конверты под ворота особняков, валялись в ногах у сонных офисных охранников, чтобы утром, не позже, те передали приглашения своим боссам. Фельетониста Бунтмана, заподозрив, взял наряд милиции, а когда он стал махать редакционным удостоверением, грозя связями в ФСБ и Европейском парламенте, ему сломали ребро и посадили в обезьянник, где бедняга и встретил юбилей газеты. Не любят у нас журналистов. Собрать удалось едва четверть зала театра Ленинского комсомола. Пришлось платить съемочной группе «Новостей», чтобы не давали панораму пустых кресел, а выхватывали те места, где кучно сидели невыспавшиеся сотрудники «Мымры», кемаря под капустные куплеты «Ленкома»:
Ты меня на рассвете разбудишь,
Чтоб заняться, как водится, этим,
Но тотчас про меня позабудешь,
«Мир и мы» на подушке заметив…
Императрица эстрады Элла Злыдённая, похожая после дюжины пластических операций на пожилую куклу Барби, отказалась петь перед пустым залом: «Я стадионы собираю! Пошли вы на х!..» Однако аванс не вернула. Телеведущий Вован Пургант, приглашенный за бешеные деньги, пошутил: в зале столько свободных мест оттого, что в «Ленком» нельзя достать билеты, долго гоготал над своей шуткой, надеясь на отзыв публики, не дождался и отбыл в ночной эфир — смешить перед сном население. Приехал поздравлять министр печати, похожий на вороватого советского снабженца. Огласив с днепропетровским выговором приветствие премьера и презрительно бросив Гене: «Мелко плаваете!», прямо из театра улетел бить китов: новая мода у богатых. Главный редактор готов был провалиться сквозь землю. Фуршетное изобилие пропало, остались даже устрицы, которые для «випов» прислал из Ниццы Кошмарик. Воспользовавшись излишками алкоголя, огорченная редакция набралась так, что ближайший номер пришлось пропустить «по техническим причинам». Одним словом, позор! И что? Заходырка смутилась, извинилась, исправилась? Ничуть. Наоборот, вела себя так, будто никакого отношения к катастрофе не имела, да еще настучала боссу, будто именно Скорятин провалил юбилей. Кажется, после этого его и лишили прямого телефонного доступа к хозяйскому уху. Невыразимая сука!
— Оля, пригласите, пожалуйста, Инну Викторовну! — ласково молвил он в селектор.
И она вошла. Странная все-таки баба! Красивая, бледная, под больными глазами серые тени. Бесцветные волосы тщательно уложены. Нездоровая худоба затянута в черный брючный костюм от Армани. И, как вызов здравому смыслу, два силиконовых полумяча, выпирающие из белой ажурной блузки. Говорят, Кошмарик заметил ее на каком-то инвестиционном форуме и по обыкновению уложил в койку. Леня славился шкодливой озабоченностью и, когда преподавал в МГУ, получил выговор за совращение абитуриентки. Впрочем, еще неизвестно, кто кого в постель затащил. Утром он признался начальнику охраны:
— Такого у меня еще не было. Веришь, просто выела!
И взял умелицу в команду. Все знали, что в минуты принятия важных решений Кошмарик возбуждается и вызывает кого-нибудь в кабинет для успокоения нервов. Заходырка ходила к нему чаще других. Когда, нашкодив с пенсионным фондом «Честная старость», он ударился в бега, она поначалу уехала с ним, но потом вернулась с полномочиями гендиректора «Мымры», время от времени летала на Лазурку за инструкциями, которые нельзя доверить ни бумаге, ни телефону, ни электронной почте. В последний раз была у него две недели назад и привезла компромат на Дронова. Скорятин почитал: ничего особенного, все как у прочей притронной челяди. Ну, вилла на Капферра, появившаяся сразу после того, как в Верховном суде развалилось дело об исчезновении двух миллиардов бюджетных денег в корпорации «Моноплан». Ну, взятки от кандидатов в губернаторы за теплые рекомендации на высшем уровне. На аппаратном жаргоне такая взятка называлась «кульком». А проигрыш в Монако двухсот тысяч евро и вообще к делу не относился, добавлен так, для колорита. В общем, ничего особенного за Дроновым не водилось. Но теперь, когда он повис на нитке, когда любая мелочь может стоить ему места, Кошмарик решил сквитаться за давние обиды и передал с Заходыркой приказ: «Мочить!»
— Здравствуйте, Геннадий Павлович!
— Здравствуйте, Инна Викторовна! — Он очнулся, привстал в кресле, но из-за стола не вышел.
— Неважно выглядите! — Она села, передернула плечами, упорядочивая новую грудь, положила перед собой «планшет» и посмотрела на главреда глазами вампирши, глотнувшей вечор несвежей крови.
— Не выспался.
— Пейте на ночь пустырник.
— Попробую.
— Ну, вы подумали?
— Это невозможно! — гордо ответил Скорятин.
— Это неизбежно! Невозможно дальше терпеть такой раздутый штат. Необходима оптимизация. В редакции много стариков. Мы не хоспис. Им пора на пенсию. Возьмем молодежь. В Интернете полно предложений.
— Это не старики.
— А кто же?
— Это профессионалы высокого класса! Это легенды отечественной журналистики! — вскричал Гена и засмущался пафоса.
