— А что за песню она пела? — спросил Горыныч.
Ася свела брови, вспоминая, и поняла, что помнит песню, тот услышанный кусочек, в точности, хотя обычно песни и с третьего раза не запоминает. Ася спела и опять защемило сердце, тревожно и нежно.
— А потом?
— Превратилась в белого лебедя и улетела, а на спине, представляете, между крыльев птенчик свернулся калачиком, как ребенок, и спит. Я лебедя первый раз видела, разве они у нас водятся?
— Да ты же Царевну-лебедь видела! — воскликнул Еж, и по глазам гномов Ася поняла, что это что-то очень волшебное.
— Царевна-лебедь?
— Да! Она — Хозяйка Лета, она может в лебедь превратиться, а может — в стрекозу….
— Или в дерево…
— Или даже в луну…
— В цветок, в травинку, в облако, в дождик, в радугу…
— И в человека. Она очень редко кому показывается.
— Ох, и повезло же тебе, Ася!
— Да уж, Хозяйка Лета раз в сто лет на берег приходит, своему сыну песни петь, спать его укладывать.
Гномы замолчали, только смотрели на Асю выразительно, будто проверяя, достаточно ли она впечатлилась. Ася молчала. Ну и лето! И гномы, и Грозовой Человек, и Царь речной, а теперь еще и Хозяйка Лета!
— Я думаю, она нам знак подала, — авторитетно заявил Горыныч.
— Какой знак?
— Ну, в песне как было?… М-м-м… «Посажу тебе я сад, время поверну назад» — значит, все получится с садом, и время будто назад повернется, и Колька будет здоров, как будто никогда и не падал. Понимаете?
— Понимаем, — вздохнула Ася.
Глава 23
На вторую смену приехало много Колькиных друзей и знакомых: одноклассники, соседи, двоюродные и троюродные братья-сестры. И каким-то неведомым способом по лагерю разнесся слух, что седьмой отряд восстанавливает сад по личной просьбе Кольки Огурцова. Желающих участвовать в этой затее сразу прибавилось. Василий Николаевич выделил им пятнадцать ведер, четыре лопаты, пять тяпок и двое грабель. Так что сад день ото дня становился все краше. И даже гадюка с гаденышами его покинула. Уползла у всех на виду, уводя свой выводок, и так шипела, что Асе даже слова почудились:
— Шумят, шумят… Сущий ад!
Гадюку проводили бурными аплодисментами.
А однажды в сад пришла Наташка Ястрова со своей футбольной командой: Витей, Вовкой Захаровым, Артемом, Максом, Даней и Дашей. За Гошкой пришли, своим нападающим. Встали у поваленного забора, смотрят.
— Ну, чего уставились, заняться нечем?
— Нам-то есть чем, — ядовито сказал Даня. — Только вот Гошки не хватает. Конаков, ты что, девчонка, — в грядках ковыряться?
— Кто девчонка?! — двинулись к нему Азат, Кирилл и Гошка.
— А чего? Не так, что ли? Делать вам нечего!
— Команду подводишь, — крутанув на указательном пальце мяч, сказал Артемка.
— Да надоел мне ваш футбол! — закричал Гошка. — В школе Футбол, в лагере футбол! Вот уже где этот футбол!
Наташка молчала. Гошка, конечно, слабак и дезертир, но все-таки что они в этом саду забыли? Может, клад ищут? Наташке было обидно. Обидно, что у этих садоводов чокнутых есть какой-то секрет от нее. Она все-таки командир отряда и со всеми такая справедливая. А ее не позвали. Наташка перемахнула через забор. Команда потянулась следом. Даша сорвала одуванчик, дунула, усмехнулась Азату в глаза:
— Колька выбыл, и вы все сдулись. Без него слабо с нами сыграть?
— Отвали, а?
Наташка прохаживалась по саду, осматривалась. Сашенька Рекунова сказала Асе сердитым шепотом:
— Чего она здесь, как хозяйка, ходит!
Асе тоже сердилась: только Ястровой здесь не хватало. Пусть катится, в свой футбол играет! Ася ни за что бы не призналась, что Наташка ей нравится. Нравится ее независимый характер и честность, ее смелые серые глаза и взгляд — всегда открытый, даже с вызовом. И что она всегда за справедливость. И уж точно бы Ася не призналась, что ей хотелось с Наташкой подружиться. Ну, может быть, не сразу захотелось, а когда она ее смелость похвалила, после гномьего бала.
А Наташка вдруг вздохнула, наклонилась и вырвала разросшийся одуванчик. Наташка тоже никому бы не призналась, что единственная девчонка в отряде, которая заслужила ее уважение, — это Прасковья Шустова.
— Куда сорняки? — спросила Наташка, глядя Асе в глаза.
Ася захлопнула рот и молча кивнула в сторону травяной кучи.
Мальчишки Наташку освистали и ушли. Даша осталась.
Грустно смотрела она на капитана команды, рвущего сорняки. Потом покачала головой и тоже ушла. Но через два дня вместе с Артемкой и Витей Даша пришла работать в сад. Не дело это — бросать капитана, даже если он… того… временно помешался.
Очень обижались малыши из пятнадцатого и четырнадцатого отрядов, что их на прополку не берут. Лопоухий Максимка Арсенов ходил за Асей по пятам и требовал:
— Я тоже человек! Я тоже хочу морковку сажать!
— Поздно уже сажать, — терпеливо объясняла Сашенька Рекунова. — Не сажаем мы там ничего. Крапиву рвем и землю копаем.
— Я тоже буду землю копать! Я тоже человек! И Колька мне тоже друг! Он мне лук сделал, настоящий!
— Колька-то здесь при чем? — удивлялась Сашенька.
— Как это при чем? — удивлялся в ответ Максимка.
Наконец Ася нашла дело и ему, и всему его отряду. В овраге у реки было много круглых белых камней величиной с кулак. Ими решили выложить в саду дорожки. Ася поручила малышам из пятнадцатого отряда доставать камни из оврага. Карина с Машей за ними присматривали, а Кирилл и Гошка мыли камни в реке.
— Сумасшедший дом! — говорила вожатая пятнадцатого отряда Оля вожатой четырнадцатого отряда Юле. — Моим крошкам больше ничего не надо теперь, кроме этих камней. Ни игр на свежем воздухе, ни конкурсов, ни походов в лес. Сразу после завтрака незаметненько так, по одному, сбегают они в этот овраг и сидят там до ужина! Нет, я ничего не хочу сказать, эти девочки — из седьмого отряда, кажется? — о них заботятся, в столовую приводят, в сончас спать укладывают…
— Хорошие вожатые будут, — вставила Юля. Оля посмотрела на нее обиженно, но, подумав, согласилась:
— Наверное. Но мне-то что делать?
— Тоже сиди в овраге, — жизнерадостно предложила Юля.
И для ее ребятни нашлось дело. Они белые камни носили от реки в сад. Простое было дело: бегай с двумя камушками в руках, вот и все. Зато в сончас весь отряд спал без задних ног.
— Смеешься, да? — обиделась Оля и тут же возмутилась: — Куда только Василий Николаевич смотрит?!
— Ты знаешь… — осторожно начала Юля и оглянулась, — мне кажется, он это одобряет.
