– Новая попытка казалась мне маловероятной. Были проблемы?
– Никаких… в этом роде.
– Вот как. – Ирен поставила лампу на пустую полку и устроилась на стопке одеял, прикрыв кружевной отделкой босые ноги.
– Ты ходишь по дому, не надев домашние туфли! – упрекнула я.
– А ты бродишь посреди ночи, не переодевшись в ночную рубашку, – заметила она, рассматривая меня в полностью одетом виде.
Полагаю, выглядела я нелепо, а значит, внешность вполне соответствовала тому, как я себя чувствовала.
– Мне хотелось подумать, – торопливо объяснила я, – но в саду небезопасно, и в любом случае я бы не стала уходить из дома ночью. Моя комната показалась мне слишком… знакомой, и я не желала переполошить весь дом, спустившись вниз, ведь меня могли принять за грабителя. Кроме того, Казанова наверняка поднял бы крик, и Годфри пристрелил бы меня.
Ирен выслушала мою путаную речь с похвальной серьезностью.
– Ты объяснила свои мотивы, и теперь я вижу, что бельевая кладовка – самое подходящее место для размышлений. Поразительно, что я сама не додумалась до этого раньше. Мне тоже время от времени ужасно хочется спрятаться.
– Да не будь ты такой великодушной! Ты отлично знаешь, что я сейчас в наиглупейшем положении. Ты никогда не загнала бы себя в такой дурацкий угол! – Я еще крепче вцепилась в подушку.
– Моя дорогая Нелл, нас тут трое взрослых людей, не связанных родством и проживающих под одной крышей, если не считать слуг. Что глупого в том, чтобы искать уединения? Даже Люцифер иногда куда-то исчезает и его не сыщешь.
– И то правда. А у Казановы, пожалуй, есть покрывало для клетки, под которым можно спрятаться. По крайней мере, тогда он молчит. Как правило.
– Верно. Уединение – редкость в современном мире, однако нам всем оно необходимо. Если ты не хочешь поделиться тем, что тебя беспокоит, я оставлю тебя в покое. – Она попыталась выпрямиться в своем пышном одеянии.
– Этот легкомысленный наряд очень непрактичен, – заметила я.
Она замерла, взглянув на меня с неприкрытой насмешкой:
– Я надевала его не из-за практичности.
– Да уж вижу. Лучше бы ты оставалась в своей спальне, чем выслеживать меня.
– Выслеживать? Моя дорогая Нелл, я просто хотела тебя найти… ведь ты всегда именно там, где должна быть. Разве ты не видишь, что я немного волнуюсь?..
– Нет! Тобою движет лишь любопытство. Есть разница.
Она протянула руку к коленям и уже собиралась забрать лампу, но снова остановилась, глядя на меня:
– Ты расстроена. Я тебя раздражаю.
– Не ты.
– Тогда кто? – Подруга снова опустилась на стопку одеял, а выражение ее лица свидетельствовало о том, что она не успокоится, пока не получит ответ.
– Я сама.
– Ты сама себя раздражаешь? Как оригинально, Нелл. Большинство людей ищут причину раздражения в других.
– Хватит издеваться, а то вообще ничего не скажу, – выпалила я и тут же прихлопнула рот ладонями. – Прости меня, Ирен. Я ужасно несдержанна. Но я действительно считаю, что было очень неприлично с твоей стороны вынуждать меня остаться в спальне мистера Стенхоупа.
– Почему?
– Час был поздний, а обстоятельства весьма неподобающие.
– Ты знаешь, что мои представления о позднем часе и неподобающих обстоятельствах не совпадают с твоими. Как же я могла подстроить тебе ловушку, не подозревая о ней?
– Ты воспользовалась… случаем. Я сама никогда не оказалась бы в такой ситуации.
– В какой?
– Ирен, я никогда в жизни не оставалась наедине с мужчиной, если он не был родственником, работодателем или духовным лицом и если в моем присутствии не было крайней необходимости.
– Ну, мистер Стенхоуп не работодатель, и сомневаюсь, что он когда-нибудь станет духовным лицом. Кстати, он просил нас звать его Стеном.
– Я знаю вполне определенно… от него самого… что он предпочитает, чтобы к нему обращались, используя второе имя.
– Какое же?
– К-Квентин, – пролепетала я, как провинившийся малыш.
– Пусть будет Квентин, – согласилась Ирен, – но разве нельзя считать, что Квентин почти родственник, раз уж он дядя твоих бывших воспитанниц?
– Нет, нельзя! Это было слишком давно, а он сильно изменился. Он взялся утверждать, будто я тоже изменилась, но это абсолютная неправда. Он также пытался меня убедить, что моя жизнь полна приключений, можешь себе представить? Он вел себя весьма… странно, Ирен. Я не знала, что мне делать. А потом… потом…
– Что потом, Нелл? Ясно, что случилось нечто очень важное.
– Нет, ничего! Это ничего бы не значило для большинства женщин, я это знаю. Я глупая гусыня, но я не представляю, что мне думать. Я… я не знаю, что чувствовать – кроме того, что у меня разболелась голова, потому что я ничего не понимаю. Ох, незнание – такое несчастье!
Ирен взяла мои холодные как лед руки и накрыла своими теплыми ладонями:
– Как верно, Нелл! Незнание – никакая не добродетель, а чувствовать себя невеждой – это огромное унижение достоинства. Каким же образом этот Стенхоуп умудрился тебя унизить? – Ее голос звучал весьма угрожающе. – Что он тебе сказал? Ему хватило высокомерия напомнить тебе о прежнем положении в доме его сестры? Он посмел указать на так называемые различия между вами, несмотря на его собственное падение? Нет слов, как мне надоела эта европейская болтовня о «положении»! Жестокий архаичный предрассудок, и не важно, исходит ли он от так называемого короля или от бывшего офицера ее величества королевы! Я не потерплю подобного грубияна в своем доме, и мне наплевать, какая опасность угрожает ему лично, если он посмел тебя оскорбить! – Пальцы примадонны поверх моих рук сжались с угрожающей силой, и она снова вознамерилась встать.
– Ирен, нет! – вскричала я. – Ничего такого он не делал. И вовсе не пытался меня обидеть. Совсем наоборот. Он… открыл мне самые глубины души. Он сказал, что я воплощала для него Англию, а потом он… он меня поцеловал.
– Он – что? – Ирен рухнула обратно в белоснежную лавину своего ночного одеяния; ее черты обмякли, как у утопающего.
Повторить оказалось труднее:
– Он меня п-поцеловал.
– Бог ты мой. – Подруга снова закрыла рот.
– Ты знала с самого момента той неожиданной встречи, что наше прежнее знакомство с ним может во что-то вылиться. Вот почему ты все время подталкивала меня к нему.
– Да, но я не ожидала, что он тебя поцелует.
– Какое облегчение.
– Где?
– Где? – недоуменно повторила я.
– Где он тебя поцеловал?
Я сглотнула:
– Возле окна.
