– Если Квентин намеревался предупредить доктора Уотсона, почему он этого не сделал?
– Мы не можем быть уверены, что не сделал.
– Доктор Уотсон вроде был немного взволнован, но не слишком. Есть огромная разница, Годфри. Он явно не боялся говорить об Афганистане с двумя абсолютно незнакомыми людьми. Нет, я уверена, что он ничего не знает о деле. Мертвая кобра в кабинете изумит его не меньше, чем меня – дохлая жаба в шкатулке для перчаток.
Непроизвольная улыбка искривила уголки губ Годфри, что было проще заметить ввиду отсутствия усов.
– Когда ты формулируешь ситуацию таким образом, должен признать, обстоятельства выглядят комично, несмотря на их серьезность.
– Да, в мире есть много серьезного, над чем людям хочется посмеяться. Это одна из основных проблем.
– Но ты же не станешь отрицать определенную мелодраматичность: мы находим мертвых змей и понимаем, что результат, несмотря на зловещие цели, получился весьма спорным.
– Мотив, однако, далеко не спорный, – заметила я. – Ох, вот бы Ирен была здесь! Она обладает потрясающим талантом выбирать какое-нибудь совершенно неожиданное направление, которое тем не менее приводит прямо к сути дела. А что мы будем делать в плане поисков Квентина?
Годфри сел на маленький стул, обитый гобеленовой тканью, и на его лице появилось мрачное выражение.
– Верно, он цель нашего визита, однако все наши пути к таинственному мистеру Стенхоупу не совсем прямые. Что ж… – Он со вздохом поднялся и хлопнул рукой по штанине: – Наши задачи на завтра определены. Возможно, удача нам немного улыбнется.
У меня появилось искушение возразить, что Ирен никогда не полагается на слепую удачу, но я смолчала. После того как Годфри пожелал мне спокойной ночи, я перечитала телеграмму подруги. Пронизывающий ее строки беспечный юмор показывал, что Ирен будто бы старается держаться подальше от серьезных опасностей. Однако уж слишком спокойно ведет себя Годфри в процессе наших изматывающих поисков, уж слишком смиренно принимает отсутствие жены…
Конечно, я учуяла очевидное: свежие признаки слежки, и это был не капитан Морган, как бы хорошо он ни был подготовлен для подобной роли. Уже не первый раз мои друзья сговаривались за моей спиной, чтобы я ни о чем не догадывалась ради моего же блага. Возможно, ими даже руководило ошибочное желание «уберечь» меня от страшной правды об Эмерсоне Квентине Стенхоупе. Но я не просила и не хотела такой защиты. С этого момента я приготовилась быть настороже и замечать любые уловки.
На следующее утро, когда мы отправились в путь из отеля «Браун», стояла прекрасная погода. В заоконных ящиках над витринами магазинов и вездесущими пабами благоухали цветы. Чистое синее небо реяло над крышами пятиэтажных зданий великого города.
Я сделала открытие, что клубы для джентльменов похожи на паразитов: они проникают везде, но их трудно заметить. Скромные двери украшали лишь лаконичные латунные таблички, которые ничего не говорили непосвященному в подобные эксцентричные вещи: например, «Клуб лисы и гончей», «Норфолкские кавалеры» и тому подобное.
Годфри был прав, утверждая, что меня не пустят внутрь, однако мне позволили подождать на ступеньках, пока он проводил расследования внутри. Впрочем, мое присутствие все-таки оказалось полезным. Я сохраняла скорбное выражение на лице, так что Годфри мог показывать на «бедную мисс Хаксли, которая потеряла единственного брата. Да, именно потеряла. В Индостане». Не знает ли собеседник знаменитого Моргана, который служил в том же подразделении, известного охотника на крупную добычу, особенно на тигров?..
Однако опрошенные упорно отрицали, что знакомы с прославленными тиграми или охотниками на них, хотя интерьер почти каждого клуба украшала голова полосатого зверя. И все же каждый из них непреклонно утверждал, что не знает никакого «капитана Моргана».
Чем больше мы посещали заведений, тем сильнее меня раздражало, что я вынуждена топтаться на лестнице, как домашняя прислуга. Однако я не настолько погрузилась в негодование, чтобы не замечать приливы и отливы людей вокруг нас. Четырехмиллионная толпа родного Лондона никому не даст почувствовать себя одиноким.
Годфри заметил мое раздражение и остановился около продавщицы цветов близ Ковент-Гардена, чтобы утешить меня букетом.
– Пожалуйста, не надо. Не нужны мне спонтанные презенты, – стала возражать я.
Продавщица цветов, молодая девушка с очень веснушчатым лицом, запорошенным городской сажей, скривилась, поскольку я мешала ее торговле. Но она зря беспокоилась.
– Глупости. – Годфри преподнес мне букетик анютиных глазок и пахучей вербены, которые были особенно очаровательны по контрасту с мрачной продавщицей.
Я склонила голову, чтобы понюхать цветы, и тут заметила в толпе знакомое лицо.
– Годфри!
– Да, Нелл?
– Там снова тот хулиган!
– Какой хулиган?
Хороший вопрос, потому что окрестности наводняли оборванцы всех мастей.
Я понизила голос и продолжала говорить, будто бы нюхая букет, – метод тайного общения, одобренный Ирен.
– Тот мальчишка, которого я видела около дома двести двадцать один «бэ» по Бейкер-стрит, – пробормотала я в анютины глазки, – а потом в Паддингтоне возле дома доктора Уотсона. Уверена, он следует за нами.
– Это возможно, Нелл, – произнес Годфри без всякой тревоги. – Тогда давай позволим ему поработать и направимся в следующий клуб.
Мы так и сделали. Был славный день, и хотя, меня беспокоил тот оборванец, я наслаждалась видами Ковент-Гардена. Окрестные места привлекали людей с противоположных полюсов лондонской жизни: хотя каждый вечер район буквально сиял, будучи центром театральной жизни, днем он еле мерцал в свете солнечных лучей, приветливый и доброжелательный.
Здесь грубые звуки чистого кокни эхом отражались от каменных зданий и напоминали стрекотню Казановы. Здесь бродили отставные военные со старомодными бакенбардами, похожими на бараньи отбивные, с прямыми как шомпол спинами, в начищенных до зеркального блеска сапогах. Среди них фланировали модные дамы в украшенных цветами летних шляпах из неаполитанской соломки и в воздушных нарядах из самого легкого кружева и шелка.
Среди дефилирующих господ попадались и дети, маленькие девочки в плиссированных юбках и шляпках от солнца с широкими полями и совсем юные мальчики с длинными локонами и в коротких штанишках, похожие на миниатюрных придворных из другой, более помпезной эпохи.
Маленькие леди и джентльмены резвились, как котята, под добрыми лучами летнего солнца, и я почувствовала, что визит в Гросвенор-сквер, а также приятная встреча с доброжелательной Аллегрой внушили мне самые нежно-розовые воспоминания о работе в качестве гувернантки. Я строго напомнила самой себе о детских истериках, о лжи и упрямом молчании некоторых подопечных. Никакие приступы ностальгии не заставят меня вернуться к этому поприщу.
